Милка комкает пакетик с надписью «Хна», нервничает. «Сегодня обязательно скажу, - думает Милка, - пусть там на Кубе своей вспоминает». Вслед за скрипом петель и сквозняком в столовую проскальзывает отец Михаил. Кряхтя, скидывает шинель, застывшими пальцами стягивает ушанку. На ушанке пасхальным яйцом красуется кокарда.

– Ты не со станции случайно?
– Сержант помогает отцу Михаилу стянуть неуставные валенки.

– Я пешочком. Пешочком.

– Угу, - мычит Сержант.
– Ясно.

– А вдруг не придёт?
– Лев Соломонович наконец-то проглотил хлебный ком и теперь запивает его сладким чаем.
– Вдруг случилось что?

Дождь выстукивает тревогу по железной крыше. У Милки нехорошо шебуршит внутри, или это скомканная бумажка, которую она сунула в карман?

Инженера в «Алые паруса» привёл Сержант. Он выбирался в город, чтобы разыскать сослуживца и потребовать с того старый долг. Сослуживец, как оказалось, давно съехал, и Сержанту ничего не оставалось, как купить водки в привокзальном ларьке и найти собутыльника. Щуплый старичок со связкой книг подмышкой подвернулся кстати, и Сержант долго разъяснял ему разницу между военными и гражданскими, тыча в нечищеные ботинки и в неумение пить водку из горла. В полночь они добрались до лагеря - Сержант тащил на себе Инженера, книги и гнилую шпалу, которую зачем-то подобрал по дороге. Милка расстелила в столовой ещё один матрас, выделила новичку ромашковую простынку и строго-настрого запретила будить Полковника.

– В прошлом инженер-конструктор, кандидат наук, сейчас лицо без определённого места жительства, - доложил Инженер.

– Располагайтесь.
– Полковник брезгливо повёл носом - от Инженера прилично воняло перегаром и мочой.

Именно тогда Полковнику и пришла в голову мысль обратиться в воинскую часть неподалёку и привлечь тамошнего прапорщика к вопросам обмундирования и снабжения. Прапорщику была передана незначительная часть имущества «Алых парусов» в виде постельного белья и лыжных креплений, а взамен контингент пионерского лагеря получил новую форму, хоть и списанную, но вполне пригодную к использованию.

– Хорошо, что старого образца, - радовался Сержант, привычно наматывая портянки.
– А то носят не пойми что - страшно посмотреть.

– А я в армии не служил и начинать не намерен, - капризничал Инженер, разглядывая хлястик на шинели.

– Сержант. Покажите товарищу, как перешивать подворотнички.
– Полковник недовольно наблюдал, как Инженер, похожий на зелёного воробья, шаркает подошвами тяжёлых сапог.

– Дожил до семидесяти - ни разу не перешивал, - ныл Инженер, однако довольно кривил губы, поглядывая на своё отражение в стеклянной двери.

Ночью Милка перебрала мешок с добычей, и в комнате под табличкой «Умелые руки» застрекотала машинка. Утром она, краснея, вышла на кухню в новой рубашке. Полковник одобрительно хмыкнул.

– Докладываю. Гарнизон к приёму пищи готов.
– Сержант щёлкнул каблуками и вытянулся стрункой, улыбаясь.
– Разрешите приступить?

Октябрь липнет к стеклу прелыми листьями. «Бессаме мучьо», - хрипит проигрыватель: Милка перетащила его в столовую и, когда Полковника нет, ставит гибкую пластинку.

– Так я и знал. Забрал денежки и уехал в деревню. У него там дом есть, садик.
– Инженер бегает от окна к окну, злится.

– Чушь какая. Нам же лететь завтра, чтоб к ноябрьским до места добраться. Случилось что-то.
– Когда Лев Соломонович нервничает, он начинает сильно картавить.

– Отставить панику!
– Сержант пробует выглядеть уверенным, но у него плохо получается.
– Приказываю!

– В казарме будешь приказывать, а тут свободные люди, - шипит Инженер, но видно, что он расстроен. Расстроен так, что почти плачет, и только обида не позволяет ему разрыдаться вслух.
– Ну и ладно. Как раз меньше на одного. Сами полетим.

– Как это сами? Он же лётчик. Кроме него никто не может управлять аппаратом, - «р» грассирует совсем бессовестно - Лев Соломонович почти в истерике.

– Подумаешь! Я проектировал, я строил - сам и поведу.

– Нельзя без Полковника. Кто будет с кубинскими товарищами договариваться?
– «…товаи'щами догова'иваться» звучит пародией на вождя.

– Он обязательно придёт, - шепчет Милка и дёргает за рукав отца Михаила в поисках поддержки, тот разводит руками.

– Надо поискать, что ли.
– Сержант нахлобучивает шапку, потом снова стягивает, опять пытается пристроить на лысине.

– Сами полетим!
– ершится Инженер.

– Да! Надо искать!
– Милка встряхивает рыжими кудряшками.
– Всем! Я в деревню. Сержант на станцию. Инженер с отцом Михаилом пусть идут в часть. А Лев Соломонович - в районную больницу.

– Может, морги обзвонить… - задумчиво грассирует Лев Соломонович, - телефон, вроде, в порядке.

– Не сметь! Собирайтесь живо, - кричит Милка, и все вдруг облегчённо начинают суетиться, разбирать кто шинели, кто бушлаты.

– Отыщем с Божьей помощью.
– Шинель на отце Михаиле болтается, как ряса цвета полыни.