Она не думала, что Клайв захочет, чтобы она написала об этой передаче статью. Скорее всего он сам ее напишет. Но видеться с кем-либо было выше ее сил.

Лиз поймала такси и попросила водителя отвезти ее в какой-нибудь небольшой, тихий и чистый отель. Она сняла комнату на одну ночь. Войдя в номер, Лиз тут же, не раздеваясь, бросилась на кровать и уставилась в потолок.

Неужели она была свидетелем этого ужасного вечера? Неудивительно, что Льюис Доулиш чувствовал себя неловко. Он, должно быть, подозревал, что Джуду известна какая-то часть правды. Но он не ожидал, что будет публично разоблачен. Возможно, он рассчитывал на то, что сможет подкупить Джуда. Совершить еще одну сделку.

Зато теперь ему грозит крах – личный и профессиональный.

Микаэла осталась жива, но многие погибли, и теперь было ясно, что Доулиш ответственен за засаду.

«Надеюсь, его посадят в тюрьму», – думала Лиз и вспомнила расстроенное лицо Сьюзен Доулиш.

Что касается Марка – он планировал начать серию своих передач какой-либо сенсацией, и ему это удалось, хотя не такой, как ему хотелось.

Утром она пойдет к себе на квартиру и сложит все необходимое в сумку. Потом позвонит Клайву и скажет ему, что берет отпуск за свой счет и уезжает до того времени, когда место ее работы в Париже будет оформлено. В новой стране она, возможно, поймет, что хочет сделать со своей жизнью. Например, останется она в журналистике или нет.

Ей хотелось подумать об этом прямо сейчас, но мешали образы Джуда и Микаэлы, возникавшие в ее воображении – причем вместе, в объятиях друг друга, стоящие перед алтарем в соборе Эль-Кристобаля.

Он, должно быть, был очень в ней уверен – да и в себе тоже, – если сделал ей предложение вот так – в прямом эфире.

Лиз чувствовала себя такой несчастной. Даже когда она закрывала глаза, пытаясь уснуть, эти картинки не исчезали.

Почувствовав, что дрожит, она сняла верхнюю одежду и забралась под одеяло. Но холод был глубоко внутри ее, наполняя пустые пространства ее души.

Ей некого винить, кроме себя самой, думала она. Она позволила себе очертя голову влюбиться в Джуда, а он не предложил ей ничего взамен.

Она не была первой, кто совершает такую ошибку – принимает мимолетную страсть, пусть всепоглощающую, за любовь.

И теперь ей остаются лишь чувства потери и одиночества. Ей придется научиться как-то с этим справляться. Ждать, пока притупятся острые углы боли.

На работу она не может вернуться. Во всех газетах напишут о позоре Льюиса Доулиша и о той роли, которую сыграл в этом Джуд Дэрроу. Женщины-журналистки будут готовы лететь в Эль-Кристобаль, чтобы освещать свадьбу – счастливый конец путающей кровавой драмы. Доказательство того, что на смену злу приходит добро.

Она могла бы написать об этом сама и подозревала, что Клайв, возможно, планирует дать именно ей такое задание.

Но она ни за что не согласится. Скажется больной, и пусть он думает что ему угодно. А потом она найдет место, где нет ни газет, ни телевидения – и выживет. Она подождет, пока в газетах перестанут писать об Эль-Кристобале.

На следующее утро она встала рано. Все тело болело, в глаза, казалось, насыпали песок. Она расплатилась за комнату и отказалась от завтрака, входившего в стоимость номера.

Ей надо вернуться на квартиру. Собрать вещи и уехать, прежде чем Клайв – или кто-то другой – начнет удивляться, куда она подевалась.

Немного вещей, паспорт и билет на самолет – не важно куда. Вот все, что ей нужно. И может быть, ей повезет и она найдет такое место, где ее раны начнут заживать.

На лестнице, ведущей к ее квартире, было темно. Она доставала из сумки ключи, когда увидела, что какая-то тень возле ее двери зашевелилась, а потом превратилась в мужскую фигуру.

Она хотела закричать, но голос ее не слушался. Она стала шарить по стене, нашла кнопку и включила свет.

– Наконец-то ты пришла, – облегченно промолвил Джуд.

– Ты? Какого черта ты здесь делаешь?

– Я просидел здесь всю ночь. Я решил, что, если ты дома и не хочешь открывать дверь, тебе рано или поздно придется выйти. А если тебя дома нет, то, возможно, ты все же вернешься. Что ты и сделала.

– Да, я вернулась, так что тебе больше незачем волноваться. Я уверена, что у тебя есть дела. Я тебя не задерживаю.

– Где ты была?

– Это тебя не касается. Но я не пыталась снова утопиться, если ты это имеешь в виду.

– Я не знал, что и думать. Мне казалось, что ты, как и я, чувствуешь себя одиноко и страдаешь.

– Ты – одиноко? Ты же был героем дня! – Она усмехнулась, хотя ей хотелось крикнуть: «Что ты знаешь о страдании, если наконец соединишься с женщиной, которую любишь?»

– Все зависит оттого, что ты понимаешь под одиночеством. Так где ты скрывалась, Бет? Ты так внезапно исчезла.

– Я неплохо умею это делать. И я собираюсь сделать то же самое снова. Так что, будь добр, уходи и оставь меня в покое.