Что произошло? Он отправился в ванную, где долго стоял под холодным душем, пока память его не восстановила все произошедшее вчера. Он застонал, ужас содеянного им сковал тело похлеще ледяной воды. Вера ждала его, а он? А он, как последний подонок, бросил ее, бросил в одиночестве, в такую ночь, которую они так ждали! Что же теперь делать? Надо ехать к Вере! Подальше отсюда!

К любимой, которая, нетрудно догадаться, в каком состоянии! Да, это тяжело, стыдно, мерзко, но необходимо!

Надо немедленно все ей объяснить! Хотя бы попытаться сделать это!

Он оделся, вышел из этого проклятого дома. Поймал такси и в семь часов нажал на кнопку звонка ее квартиры.

Она открыла сразу, словно ждала у двери. По ее заплаканному, измученному, страдающему, какому-то вдруг постаревшему лицу он понял: Вера прождала его, подлеца, всю ночь.

— Вера, я понимаю… Но прошу,..

Она не дала ему договорить.

Сделала шаг вперед и влепила пощечину, Володя не стал отворачиваться, хотя легко мог это сделать.

— Это тебе за Новый год!

Ударила второй раз, при этом заплакала. Вряд ли от того, что ушибла руку. Слезы незаслуженной обиды заструились на ее лице.

— Это тебе за голых баб на голых коленях, грязный предатель.

Ударила и в третий раз.

— А это на прощание. Никакой свадьбы, слышишь?

Никакой свадьбы не будет, как не будет и никаких дальнейших отношений. Ты втоптал в грязь нашу любовь, разменял ее на дикие оргии с дешевыми проститутками.

Какая же ты мразь после всего этого! Видеть тебя не хочу! Проваливай к своей голой компании, и будь ты проклят! Иуда. Погубивший во мне самое святое, самое светлое в жизни. — Вера находилась в истерике.

Дверь перед Владимиром захлопнулась. Он не знал, что делать. Куда идти. Сел на ступени лестницы, закурил.

Вот и все!

Он своими руками погубил то, чем дорожил больше жизни!

Потом был отпуск, во время которого Володя не поехал, как обычно, домой. А остался при училище, постоянно пытаясь встретить Веру. Но та закрылась от него в своей квартире. Только отец ее как-то вышел с ним на улицу.

— Не надо тебе, Володя, больше приходить сюда, не надо. Плохо ей, болеет она. И сам должен понять, то, что сделал ты, не прощается! Что же ты наделал, парень?

— Да не виноват я был, клянусь! Чем угодно и кем угодно, и ничего, ни с кем у меня не было и не могло быть. Потому что водка вырубила меня до появления этих проституток, черт бы их всех побрал! Ну сами посудите, если я не заметил, как приходила Вера, то в каком состоянии я мог быть?

— Эх, Вова, Вова! Мне-то чего объяснять? Я бы, может, и понял. Но Вера? Она — это совсем другое. Она подлости не прощает! Не быть вам вместе. А жаль! Честное слово, жаль. Что вот так все обернулось. Ты уж оставь ее, пожалуйста, Володь.

— Хорошо!

Бережной резко развернулся и ушел. А через некоторое время его вместе со взводом отправили на ремонтную практику и войсковую стажировку, которые длились более двух месяцев. Крамаренко же остался стажироваться в училище.

Володя за время отсутствия все же лелеял надежду по возвращении как-то сгладить конфликт. Что он вернется к другой Вере, которая сможет его понять и простить.

Его надежды сбылись в одном. Он действительно, вернулся к другой Вере.

Каково же было его удивление и возмущение, когда, прибыв в училище, он узнал, что Вера, его Вера, вот уже месяц как является женой Крамаренко! Удивление и возмущение сменилось в нем на ярость! Он тут же отправился в двенадцатую роту, где старшинствовал Крамаренко.

Тот оказался в своей каптерке.

Молча, только переступив порог, Владимир врезал старшине в челюсть, отбросив его в угол помещения. Затем он рывком поднял Крамаренко, дважды ударил в печень и солнечное сплетение. Старшина переломился от боли пополам. Володя нагнулся к нему:

— Что, чмо? Моментом, сука, воспользовался? Веру отнял у меня? Удавлю, гада, если не разведешься в неделю, понял? Я ее никому не отдам!

— Она моя жена, и останется таковой, ты сам проорал все, герой!

— Что ты сказал, сучара?

Володя подтянул к себе разбитую физиономию Крамаренко:

— Повтори, что ты сказал?

— Вера моя жена, а тебе за меня мандец! Узнаешь прелести дисбата!

Владимир нанес удар головой в голову старшине, лишая его сознания. Тут его и скрутили подоспевшие на шум курсанты его роты.

А через три часа Бережной уже сидел в одиночной камере гарнизонной гауптвахты, в отсеке для лиц, подлежащих после следствия осуждению. Володя ждал трибунала. Но то ли вступилась Вера, то ли коллектив батальона, дружно вставший на его защиту, повально ненавидя уставника-старшину, то ли сам Крамаренко взял первоначальную вину, приведшую к драке, на себя. То ли командование училища не пожелало раздувать дело, когда до выпуска оставалось менее двух месяцев, но уголовное дело в отношении Бережного прекратили, хотя до государственных экзаменов оставили Володю на гауптвахте, все в той же одиночке.