– Один.

– А чем же их благородие, которое под столом, закусывать будет?

– Болван!
– сказал Ржевский.
– Вино и водка - это все мне. Меня одна водка не берет, хоть ведро выпей.

– Сейчас все будет, ваше благородие.

Трактирщик побежал за спиртным. Поручик глянул под стол.

Лейкин перевернулся на живот, уткнувшись носом в отнятый у трактирщика сапог. Теперь ему снилась Клавдия Васильевна. Она сидела на подоконнике и заплетала себе косу. Она была совсем голая и бесстыдно ему подмигивала. Он подошел к ней, взял на руки и понес к дивану. Но Клавдия Васильевна оказалась почему-то такой увесистой, куда тяжелее, чем наяву.

"Клава, золотце, почему ты такая тяжелая?" - хотел было спросить Лейкин, но она как бы уже угадала его мысли и пробасила ему нежным голосом: "Какая я тебе Клава, золотце?! Я фельдмаршал Кутузов!"

– Тпрфрю-у-у...
– вырвалось из-под Лейкина.
– Тпрфрю-у-у-ить!

– Три тысячи чертей!
– крякнул Ржевский.
– Что это на него сегодня нашло?

Два мужика за соседним столом угрюмо привстали. Тот, что был пониже, цыкнул зубом, сплюнул на пол и сказал, обращаясь к Ржевскому:

– Ваше благородие, мы люди простые, штатские. И защитников отечества своего мы уважаем. Но нам обидно видеть, как ваш сослуживец портит нам тут именины своим, простите, пердежом.

– Унесите его отсюдова подобру-поздорову, пока я ему кишки не выпустил, - прохрипел второй мужик, что выглядел повыше и покрепче первого. И показал из-под полы поручику длинный нож.

– Ну зачем ты так, Вася, - с укоризной сказал ему его вежливый приятель, но было поздно.

Поручик Ржевский вскочил, гневно зашевелив усами.

– Молчать! Вы, пьяный сброд!
– заорал он.
– У человека констипасьон, а вы скандалить вздумали?! Мерзавцы!! Да я... да я вас... Фомич, где ты, сукин сын?

– Я здесь, ваше благородие, - подскочил к нему трактирщик с подносом, на котором дребезжали два стакана и катался мокрый огурец.
– Ваш заказ.

Ржевский взял в левую руку стакан с вином, в правую стакан с водкой.

– Ну, мерзавцы, сейчас я вам покажу, - сказал он мужикам.
– За Его Величество Александра Павловича!
– Он залпом осушил водку.
– За Ее Величество Елизавету Алексеевну!
– Он залпом выпил вино и громко захрустел огурцом.
– Сейчас, мерзавцы, вы у меня получите.

– Да, барин, мы чего... мы так...
– забормотал мужик, что пониже.

– Сейчас, сейчас, - приговаривал Ржевский, доедая огурец.

Потом бросил огрызок трактирщику на поднос и выхватил из ножен саблю.

– Пор-р-рублю!!
– заорал он не своим голосом.

– Я же говорил тебе, Вася, "зажми ноздри", - простонал низенький мужичок, подталкивая своего приятеля к выходу.
– А ты все "кишки", "кишки"...

Но Ржевский, резво перепрыгнув через несколько столов, отрезал им все пути к отступлению.

В трактире повисла тревожная тишина. Все, кто еще был в состоянии держать голову, во все глаза уставились на разгоряченного гусара, лихо размахивающего сверкающей саблей.

Два несчастных мужика застыли в пяти шагах от Ржевского, не зная, куда бежать. Их разделяло два стола. Первый стол был пуст, за вторым безмятежно дрых пьяный поп. Перед его носом стояла пустая бутыль.

– Смотрите, сучьи дети!

Ржевский рубанул саблей, и от бутылки в один миг слетело горлышко, причем сама она даже не покачнулась.

Мужики попятились.

– Ма-ма ро-одная!
– заголосил вдруг низенький, и в штанах у него затрещало.
– Убивают!

Ржевский хватил саблей по пустому столу. Стол переломился пополам.

– Ага-ха-ха-ха!
– торжествовал поручик, приближаясь к мужикам.
– Видали, мерзавцы!

– Отче наш, - забормотал мужик, который еще недавно грозился ножом, а теперь совсем сник.
– Ежи си на небеси...

– Иже еси на небесех, дурак!
– сквозь дрему поправил поп, сползая со стула.
– Язычники-и-и...

– Помилуй мя, грешного.

– Да святится имя твое, - подхватил низенький, пятясь от наступающего Ржевского.

– Куда же вы, засранцы?
– подзадоривал их поручик.
– Как оскорбить гусара - нате вам, пожалуйста, а как ответ держать сразу к Господу Богу под подол?

Мужики, спотыкаясь, бросились к раскрытому окну. Но тут из-под стола вылез пробудившийся от шума Лейкин. Он едва держался на ногах, и ничего ровным счетом не соображал. Его туманый взор остановился на Ржевском, но Лейкин его не узнал. Зато он хорошо видел простых русских мужиков, которых гнал на него поручик.