(из серии «Галактический Консул», кусочек )
Название - условное, хотя оно меня вполне устраивает, соответствует духу книги и, скорее всего, сохранится. По жанру это нечто вроде анабасиса (sapienti sat), а композиция близка к «Эпицентру». В данный момент я занят тем, что сражаюсь с попытками книги разделиться, подобно амёбе, пополам. Написано около половины, а отрывок помещаю, чтобы отчитаться о проделанной работе и сообщить, что я еще не умер.
Евгений Филенко.
«Огромная бронированная черепаха неспешно всползла на острый гребень завьюженного холма и застыла в зыбком равновесии. Вдоль ее боков, разукрашенных в приметные с земли и небес ядовито-зеленые цвета, в струях взбудораженного воздуха плясали снежинки. Кратов протянул руку в бронированной перчатке и неловко попытался ухватить их трудно гнущимися пальцами. Поднес к лицу - снежинки были чужими, объемными, больше похожими на крохотных морских ежей.
– Сейчас как навернемся, - опасливо пробормотал над его ухом инженер-навигатор Мадон.
– Ни боже мой!
– бодро откликнулся Белоцветов, который сидел за управлением. Он тоже был инженером, и поэтому все их беседы напоминали собой непрерывную артиллерийскую дуэль.
– Нужно было объехать.
– Так вдвое короче.
– Кувырком под пятидесятиградусный уклон всегда короче. Потом они увидели корабль, и все сразу замолчали. Корабль лежал в открывшейся за грядой холмов узкой ложбине - большое, овальное, контрастно черное пятно среди бесконечной ровной белизны с редкими голубовато-серыми проплешинами. Чудовищная медуза, выброшенная на берег прибоем космического океана… До него было не дальше километра по прямой, и Мадон больше не стал спорить.
– Что у вас?
– услышал Кратов в наушниках голос Татора.
– То же, что и у вас, мастер, - сказал Белоцветов.
– Кстати, а где вы?
– Как тебе объяснить… - замялся Татор.
– Допустим, метрах в пятиста к… м-м… югу.
– Ну, дерьмо, - сердито пробурчал себе под нос Мадон.
– Знать бы, что здесь называют югом! Кратов стряхнул с себя дремотное оцепенение. Он повертел головой по сторонам и сразу увидел по левую руку от себя, на склоне удаленного холма, маленькую черепашку, сестру-близняшку той, что доставила их к кораблю, только ярко-синюю. Там находились лично командир "Тавискарона" Эл Татор, второй навигатор Брандт и медик Мурашов ("Не знаю, зачем нам медик, но Корпус Астронавтов настоял на своем…"). Привстав на сиденье, Кратов помахал им рукой.
– Слишком далеко, - не замедлил покритиковать его Мадон.
– Не увидят.
– Мастер у нас ирокез, - возразил Белоцветов.
– Ему по определению полагается иметь орлиное зрение.
– Помолчав, он добавил: - К тому же, у Брандта всегда при себе бинокль.
– Только и дел Брандту, что на нас пялиться, - сказал Мадон.
– Он, я полагаю, сейчас на "гиппогриф" таращится.
– И я бы таращился, - кивнул Белоцветов.
– Кто тебе мешает?
– пожал плечами Мадон.
– Ложное чувство самодостаточности, - пояснил Белоцветов.
– Мол, и не такое видывали… На самом деле, ни черта я не видывал. И ты тоже. Это же реликт, сейчас такие уже не строят! Как это на нем люди летали?! Я бы этот гроб и с места бы не стронул. "И я бы тоже таращился, - подумал Кратов.
– И тоже делаю вид, что плевать на него хотел. Притворяюсь, что все идет, как и должно идти, что ничего особенного не творится, и незачем мне дергаться и всматриваться в эту убогую, в общем-то, полуразвалившуюся еще двадцать лет назад и еще в экзометрии посудину, как будто на ней начертаны пророческие письмена или внутри упрятан сосуд с джинном, что с шумом и паром выберется на свет божий и разом решит все мои проблемы. Ничего там, конечно же, не начертано и никто не упрятан, но если я и дальше стану сопротивляться своим соблазнам, то вернусь из этого рейса косой, как заяц. Или нкианх - каковое сходство, разумеется, весьма почетно, но некрасиво…" Он не удержался от грустной улыбки. Если следовать логике, что прозвучала в словах этого сопляка Белоцветова, выходило, что и сам он, в свои сорок с небольшим, вполне уже гож был на роль реликта. Законченный музейный экспонат из Тауматеки…
– Вижу вас, - отозвался Татор.
– Вон кто-то мне даже ручкой сделал.
– Что я говорил?
– обрадовался Белоцветов. Мадон саркастически пожал плечами, но не нашелся, что возразить. Среди воцарившегос покоя было слышно, как Татор переговаривается с третьим навигатором Сундстремом. Третий оставался на "Тавискароне" и мог наблюдать за происходящим как через мониторы на скафандрах, так и через зонды, парившие в воздухе на небольшой высоте (один такой зонд как раз в этот момент бесшумно прошел над гравиплатформой и нырнул в сторону корабля).
– Сундстрем, ты его видишь?
– Конечно, Первый.
– Как он себя ведет?
– Спокойно. Движения не наблюдаю. Мадон прошипел что-то язвительное.
– Что ты?
– переспросил Белоцветов.
– Мне всю дорогу от Земли досюда талдычили, что это тихая, необитаемая планета, - сказал Мадон.
– Что на ней ничего нет, кроме снега, промороженных камней и какого-то полуразбитого корабля. Что мы прилетим, быстро заберем с него что нужно и отчалим.
– Порядок на то и порядок, что он порядок, - значительным голосом откликнулся Татор.
– Немного воздуха, - добавил еще кто-то со второй платформы. Кажется, это был Мурашов.
– Немного льда. И много снега.
– И вот-вот взойдет очередное солнце, - ввернул Белоцветов.
– Какое?
– быстро осведомился Мадон.
– Не знаю, - небрежно ответил Белоцветов.
– Вероятно, красное. Много красного солнца.
– Мог бы и поточнее!
– буркнул Мадон.
– Когда мне было?
– возмутился Белоцветов.
– Конечно, можно было бы сесть, оценить астрономическую и магнитную ситуацию и установить навигационные соглашения… но кто-нибудь дал мне эти два-три часа?!