– Ни боже мой!
– с непонятным ликованием в голосе подтвердил Мадон.

– Нельзя ли сразу поближе?
– спросил Кратов. Он испытывал непривычный озноб, и вряд ли холод был тому виной.

– Нет, - твердо сказал Татор.
– Сначала полный зондаж состояния. Потом пойдут автоматы. И уж после всего, когда будет включено собственное энергоснабжение "гиппогрифа", пойдут люди.

– Это слишком долго, - поморщился Кратов.
– Я надеялся управиться до темноты.

– Чего-чего, а темноты, пожалуй, не будет вовсе, - веско заметил Белоцветов.
– Сейчас будет красное солнышко, потом, по всей очевидности, голубое, а потом мы сменим звездную систему.

– И что?
– спросил Мадон.

– Я не знаю, - честно ответил Белоцветов.
– И никто не знает. Ну разве что астрархи. Что ты ко мне привязался? Я никогда не бывал на такой сумасшедшей планете, которая вначале порхает между первых четырех светил, а потом вдруг срывается с места и уносится к другим четырем. И ты не бывал!

– И никто не бывал, - прибавил Кратов.

– Что мне и не нравится, - безрадостно заключил Мадон.
– Я люблю определенность. "Чтобы все было просто и ясно, - мысленно добавил Кратов.
– Я тоже это люблю. Поэтому и хочу скорее добраться до корабля, покончить с неопределенностями в этом паноптикуме и вприпрыжку вернуться в обычную вселенную".

– Сундстрем, - сказал Татор.

– Слушаю, Первый.

– Что говорят зонды?

– В общем, все спокойно.

– Что значит "в общем"? Третий помолчал.

– Крупные металлосодержащие объекты в пяти километрах к востоку, - наконец сообщил он.

– Восток - это где?
– ядовито осведомился Мадон.

– Ну, скажем… если… - Сундстрем смущенно покашлял.
– К хронологически последнему востоку. Лицо Белоцветова отразило напряженную работу мысли.

– Стало быть, вон там, - он без большой уверенности показал рукой вправо по борту платформы.

– Врешь, - с удовольствием объявил Мадон.

– И что же это за объекты?
– терпеливо спросил Татор.

– Трудно сказать… Они занесены снегом.

– Наверное, астрархи что-нибудь позабыли, - предположил Белоцветов.

– Эти ваши астрархи, - нервно сказал Мадон.
– Все-то они забывают. Все-то они усложняют в этом мире, стремящемся к простоте… В конце концов, это нас не касается.

– Мне просто интересно, - оправдывался Белоцветов.

– Ты никогда не встречал крупных металлосодержащих объектов?!
– вскинул брови Мадон.

– Когда мы закончим с кораблем, - вмешался Кратов, - у нас будет немного свободного времени. Совсем немного, но вы, Сэнди, успеете удовлетворить свое любопытство.

– Благодарю, патрон!
– обрадовался Белоцветов.

– Только не называйте меня патроном, Сэнди, - терпеливо поправил его Кратов.

– Хорошо, босс, - немедленно парировал тот.

– Роман, - вдруг быстро и невнятно проговорил Татор.
– Ты сошел с ума!

– Ну уж нет, - сказал Мурашов.
– Я их через всю Галактику контрабандой пер! Не прощу себе, если не обкатаю сейчас эту планетку…

– На командирской платформе что-то происходит, - тревожно сообщил Мадон. Белоцветов засмеялся.

– Роман прихватил с собой лыжи, - пояснил он.

– Он спятил, - убежденно сказал Мадон.
– Я давно это за ним замечал. У кого-нибудь на этой калоше есть бинокль?

– У меня есть, - ответил Кратов, вытягивая из-под меховой куртки прибор.

– А, спасибо, - невнятно проговорил Мадон и вперился в далекую синюю кляксу на белом снегу. Белоцветов лукаво покосился на Кратова и опустил руки на пульт. Платформа слегка покачнулась и, сильно задрав корму, двинулась вниз по склону. Мадон с недовольным вскриком завалился вперед и повис на страховочных лапах, но бинокля, к счастью, не выпустил.

– Свинарник!
– с чувством произнес Татор.
– Бардак! Можно управлять чем угодно, но как можно управлять бардаком?! На этой планете кто-нибудь прислушивается к моим приказам?

– Угу, - отозвался Кратов.
– Я прислушиваюсь. Мне это даже нравится. Но я всего лишь пассажир.

– Спасибо, - сказал Татор.
– А остальных я, в конце концов, могу просто расстрелять… - Белоцветов хихикнул, но платформу не остановил.
– Или лишить доли вознаграждения по контракту. Платформа резко затормозила и зависла над склоном, сохраняя крутой дифферент на нос. Потом неспешно и, как показалось Кратову, без участия водителя, выровнялась.

– А я вовсе и ни при чем, - быстро сказал Мадон.

– Да будет вам, мастер, - сказал Белоцветов с некоторой обидой.
– Сразу уж и лишить… Сами же говорили: полная биологическая нейтральность!

– Порядок на то и порядок… - начал было Татор.

– Смотрите, что творит!
– закричал Белоцветов, и все обернулись. Черепаха накренилась, пробороздила бортом нетронутую снежную гладь холма и не без усилия избежала опрокидывания. Никто не обратил на это внимания. Крохотная фигурка в пронзительно-желтом скафандре стремительно летела по направлению к кораблю, выписывая петли и закладывая умопомрачительные виражи. Позади нее в воздухе висел, долго не опадая, сверкающий снежный шлейф.