— Я иду к Эрбу, — поднялась решительная наша барышня, — Провожу инспекцию погребов.

Я поймал ее за руку, дернул на место.

— Сиди. Сказал же — померещилось. Нечего таскать судьбу за хвост.

— Сыч, миленький! — взмолилась несчастная, — Какое отношение имеет Эрбово пиво к этому арсеналу?!

— В том-то и беда, что никакого. Скорее всего, — устал я, боги. Бояться устал, ждать… — Между Эрбовым пивом и арсеналом — вконец обалдевший Сыч, — похлопал ее по руке, — Ничего. Привыкну.

Альсарена отхлебнула из кружки.

— А с медом — ничего.

— А то.

Если мне не изменяет память, в Каорене так, с медом, предпочитают употреблять арваранское инарги, большие лакомки. Впрочем, в Каорене я никогда не был, а из чистокровных инаргов знал только одного — каллиграфа, учителя моего. И с ним мы арваранское не пили. Тана-то нельзя назвать чистокровным инаргом, у него в крови много чего намешано… Впрочем, с Таном мы тоже не пьянствовали. Тан вообще не любит крепкой выпивки, предпочитает орнат и «львиную кровь», тагу арат, вино с Тамирг Инамра.

— Сладость смягчает алкоголь, — сказала Альса.

Я кивнул. Спрашивать Стуро, как ему Беляночка, не стали ни она, ни я. Мало ли, для аблисов процесс принятия пищи — все-таки не то, что для нас, трупоедов.

Парень подсел к столу, благодарно улыбнувшись, взял кружку и тоже попробовал.

— Тебе нравится, Мотылек?

— Да, — помолчал, потом признался: — Но то питье — лучше.

Конечно, лучше. Хотя по мне — так лучше кардамонной лимрской нет ничего. Когда я ее пил-то в последний раз, лимрскую?..

— Я принесу тебе, — сказала наша барышня, и я не сразу понял, что это она парню, — Твой народ пьет вино?

Стуро кивнул.

— Аблисы делают вино. Тоже из меда. И из молока. Да. Вкусно. Но… — вздохнул, — То питье лучше.

Вот заладил. Сладкоежка.

— Аблисы?

Ну да, я же ей не сказал…

— Аблисы, — проговорил Стуро грустно, — Мой народ.

— Это самоназвание! — обрадовалась Альсарена и вдруг аж подпрыгнула: — «Аблайс»!

Вычитала где-то.

— Сама ты аблайс, — фыркнул я, — С каких пор «ие» читается как «ай»?

— Тебя там не было, подсказать, — огрызнулась наша барышня, — Аблисы, Мотылек. Они… вы разводите скот? Коровы, овцы…

— Козы, — парень просиял тихой улыбкой, — Сестры-козы, — и опять помрачнел.

— Что такое? — Альса заволновалась.

— Я… Я оставил Олеру, — почти прошептал Стуро, — Ей плохо без меня. Мне плохо без нее.

— Олера, — спросила Альса, — кто?

— Сестра-коза, — в голосе парня появилась нежность, — Она красивая. Она добрая. У нее два козленка… Белая Звездочка тоже красивая. И большая. Но Олера… Она лучше всех. Ее должен взять мой брат. В свою семью. Я хочу… чтобы ей с ними было… хорошо.

— Не понимаю, — Альсарена тряхнула головой, — Козы — это семья?

— Семья, — кивнул аблис, — Есть я. Олера. Есть мама. Ее сестра-коза. Есть брат. Его сестра-коза… Семья. Родство крови.

Я не прислушивался, пытаясь в очередной раз взвесить все «за» и «против» — морок или явь? В родстве крови Альса со Стуро, похоже, здорово запутались. Хотя — чего уж проще — аблис пьет кровь козы. Значит, кровь козы и аблиса — едина. Родство крови.

— Давай сюда кружку, — развел Альсе еще меда с арваранским. — Для ясности. Держи.

— Ты понимаешь? — спросила она у меня.

— Понимаю.

— Да! — воскликнул Стуро, — Он — понимает, — и пустился объяснять по новой.

Сестры-козы, родство крови… Мне б ваши заботы. Ладно, пусть привкус в пиве мне померещился. Но Данка, Данка! Куда девать ее поведение? Как это-то подогнать?

— Слушай, — я тронул Альсарену за плечо, — Ты с Кайдом не у Эрба ругалась?

— Я не ругалась, — с достоинством отпарировала она.

— Ну, толковала по-свойски. Не у Эрба?

— У него.

— Он… — черт, как спросить-то? — Не знаешь, здоров ли?

— Эрб? Как бык, — недоумение появилось на ее лице.

— А… Данка?

— Данка? — Альса чуть сдвинула брови, — Тебе показалось, что она нездорова?

— Не знаю.

Может, и впрямь прихворнула там, или… Ну, того. Эт’ самое, то есть. С кем-нито из альханов, к примеру. Вот и мается, как дальше быть?

— А пиво у них «прокисло», — торжественно произнесла Альсарена.

Я подобрался. Она что-то знает!

— Дана подала тебе пива, и ты решил, что оно прокисло. А Дана вела себя неестественно. Так?