– Те орехи, что вы везли, – с усилием произнесла Аннелиза, – совсем не такие. Они коричневые. Их не вымачивали в извести для лишения всхожести.

– Коричневые. Похожие на ваши глаза.

Она скосила взгляд в сторону капитана, пытаясь определить, насколько он силен в английском, понял или нет, что Майкл опять сбивается на личные вопросы? Но Фербек коротким кивком дал разрешение продолжать беседу.

– Когда вы приходили в первый раз, – сказал пленник уже тише и с чуть заметной улыбкой, – свет упал на ваши волосы. Тогда вы были похожи на ангела со светящимся нимбом.

– Эй! – не выдержал Фербек. – Что вы там лопочете?

Сердитый тон капитана заставил Аннелизу мгновенно собраться.

– Этот человек обладает важной информацией. Для блага компании нужно добыть ее во что бы то ни стало. Хватит заговаривать мне зубы! Я пришел сюда не для того, чтобы попусту тратить время и смотреть, как он разводит с вами шашни, – прошипел Фербек.

Столь решительный выговор привел Аннелизу в замешательство. «И поделом», – согласилась она про себя. Однако после слов Майкла в ее мыслях началась настоящая сумятица – ведь до сих пор никто никогда не флиртовал с ней.

Майкл перехватил цепь чуть выше. Рубашка сразу расправилась и плотно обтянула его грудь, а из-под вздернувшегося края выглянул голый живот. Кожа между кромкой материи и опустившимися на бедра брюками была абсолютно гладкой, продольная темная полоска густых волос, разделяющая живот надвое, сбегала вниз и терялась из виду на том месте, где полагалось находиться ремню.

Несмотря на полумрак, едва прорезаемый светом фонаря, Аннелиза догадалась, что Майкл изучает ее так же внимательно, как и она его. Она вспомнила, как Майкл смотрел на ее обнаженную шею во время первого визита, и вдруг пожалела, что не сняла воротника.

Резкий голос Фербека безжалостно вернул ее к действительности:

– Вы что, заснули?

Аннелиза встряхнула головой, будто желая освободиться от беспорядочных мыслей.

– Тот мускатный орех, что…

Майкл не дал ей договорить.

– Какая преданность, – сказал он с тяжким вздохом. – Скажите лучше, откуда вы так хорошо знаете английский?

– Это родной язык моего отца.

– Ага, так я и думал. Вы совсем не похожи на голландку.

Тут Майкл заулыбался во весь рот, словно подтверждение его догадки и впрямь доставило ему несказанную радость. Аннелиза безотчетно повторила его мимику. Хоть кто-то уважительно отнесся к той крови, что текла в ее жилах, вместо того чтобы презирать за то, что человек не волен в себе изменить.

– Я не мог ошибиться, – продолжал Майкл. – Природа не столь милостива к голландкам. Она не дала им таких замечательных волос, и у них не бывает таких неповторимых глаз, такой… – Его голос делался все тише, по мере того как взгляд перемещался вниз, последовательно охватывая всю ее. Она стояла перед ним с волосами, заплетенными в косы, и в шерсти, окутывающей ее с головы до ног, однако он зримо воспринимал каждый дюйм тела, утянутого непроницаемой попоной. Это было видно по изменениям его позы и по тяжелому стесненному дыханию.

– Ну же! – угрожающе заворчал Фербек. В эту минуту он напоминал нетерпеливого родителя, призывающего нерадивое чадо не отлынивать от порученной работы по дому. Но Аннелиза была настолько растерянна, что никак не могла приступить к предмету, для выяснения которого она, собственно, и пришла сюда. Она была склонна скорее винить себя за то, что прельстилась похвалой Майкла, нежели отчитывать его за бесстыдство.

– Расскажите о мускатном орехе, М-м… – Она осеклась и плотно сжала губы, чтобы не произнести его имя.

Он, конечно, заметил ее старания и тут же передразнил:

– М-м… Нет уж, сначала вы расскажите немного о себе.

– Вы и так знаете обо мне больше, чем следует.

– Неправда. Я не знаю, например, о чем вы думаете, когда остаетесь одна. Я не знаю, о чем вы мечтаете, прежде чем заснуть.

Никто и никогда не задавал ей подобных вопросов. Ее соотечественники, степенные голландские бюргеры, составили свое мнение о ней, еще когда она находилась в утробе матери, и таким оно по сей день сохранилось в их закоснелых умах. Даже ее мужу вряд ли будет интересно знать, о чем она мечтает.

– Прошу вас, – прошептала Аннелиза, – давайте вернемся к ореху.

В ответ пленник только крепче стиснул челюсти, продолжая пристально рассматривать ее.

– Может быть, вы хотя бы скажете, какой сегодня день?

– Сегодня… сегодня у нас среда.

Эта жалкая крупица информации могла показаться бесполезной, но Аннелиза хорошо представляла, как важна она для запертого в этой ужасной темной тюрьме узника.

– Впрочем, все едино, – равнодушно заметил Майкл.

Однако от взгляда Аннелизы не укрылось, как напряглось его тело и цепи скользнули сквозь кольца.