С глухим стоном он притянул ее к груди и стиснул в своих объятиях. Она почувствовала, как рядом забилось его сердце, подкрепляя ее своей мощью. Потом Майкл прижался губами к ее волосам и произнес ее имя. Аннелиза подняла подбородок, дав волосам свободно упасть с шеи, подставляя лицо жарким поцелуям.

Майкл ощупал ее от колен до пояса, словно хотел изваять для себя, потом двинулся выше, накрыл ей грудь ладонями и, упав спиной в солому, стал перекатывать Аннелизу на себя. Все это время он не переставал осыпать ее долгими сладостными поцелуями. Она извивалась в нестерпимом желании быть к нему как можно ближе и застонала от удовольствия, когда он наконец поменялся с ней местами. Теперь она лежала под ним, прижатая к теплой соломе всей тяжестью его тела. Это было восхитительное ощущение.

– Аннелиза? – Он коснулся губами ее губ и, пробежав выше, остановился у бровей.

– Да, Майкл?

– Я не могу любить тебя, ты не должна любить меня. Прошу тебя, дай мне эту клятву. Обещай, что не будешь любить меня.

– Я… обещаю, что буду стараться. – Голос ее задрожал. – Но разве сегодня мы не можем позволить себе этого? Ведь это так замечательно.

– Да, но только сегодня. Мы будем любить друг друга, как никто до нас не любил.

В тот же миг он погрузился в нее, и все обещания разом превратились в ничто, растворяясь в его имени. Аннелиза выкрикивала это имя снова и снова, а он дарил ей ощущения предыдущей ночи во всей их восхитительной остроте и полноте наслаждения.

Оплывшая свеча медленно догорала, и прерывающееся пламя отбрасывало на стены дрожащие тени. Аннелиза не могла устоять перед искушением еще раз потрогать тело Майкла, хотя уже была насыщена до предела. Она пробежала кончиками пальцев по завиткам, покрывавшим его грудь, и он блаженно вздохнул.

Но вдруг в нем что-то переменилось. В этом могучем теле появилось едва ощутимое напряжение. Майкл с шумом втянул воздух, как это делает человек, готовясь к выполнению неприятной миссии.

– Аннелиза, ты заслуживаешь лучшего, – сказал он. – Тебе бы лежать на мягкой постели, а не на соломе.

– Это не имеет никакого значения, Майкл! – воскликнула она, почуяв что-то недоброе в его словах. Страх усилился, когда Майкл приложил палец к ее губам в знак запрета.

– Таковы все влюбленные. Они не хотят ничего замечать и в пылу страсти обещают что угодно для любимого человека. Я тебя предупреждал, что этим кончится.

– Но я на самом деле готова сделать все, что ты попросишь.

Ей казалось, что она знает, чего он хочет. Свидетельство находилось прямо возле ее бедра – горячее и твердое. Она закрыла глаза и не удержалась от слабого стона в предвкушении удовольствия.

– Я почту за счастье принять этот дар.

– Нет, Аннелиза, не жди от меня такой щедрости. Сейчас тебе лучше одеться.

Майкл отстранился от нее и, пошарив в соломе, кинул ей платье. После этого он одернул свою рубаху. Каждое его движение сопровождалось звоном цепей, и лязганье металла только добавляло ей страха.

Аннелиза догадывалась, почему он так решительно хочет прикрыть их наготу. Она видела его отчаяние и беспомощность. Стоя в оцепенении, с платьем, прижатым к груди, она даже не пыталась одеться.

– Майкл… чего ты хочешь?

Он так и впился в нее горящими глазами:

– Свободы, Аннелиза. Не дай им убить меня.

Теперь, когда ее губы хранили сладость его поцелуев, когда в ее теле еще не прошло волшебное ощущение его близости, она не могла с ним не согласиться. Ей все равно не удалось бы забыть его главное чудо, которое она только что держала в руках, – воплощение необузданной мужской силы во всем ее великолепии. В голове у нее не укладывалось, что носитель этой огромной жизненной энергии превратится в прах, будет стерт с лица земли самым жестоким из всех существующих способов. Из-за маленькой горстки дутых орехов…

– Как я освобожу тебя, если капитан ни на минуту не расстается с ключами? Достать топор? Но он не годится. Не будем же мы рубить цепи!

– Зачем топор? Здесь достаточно прочного ножа. С его помощью я попытаюсь лезвием разомкнуть оковы возле запястья. Главное, чтобы цепи не мешали мне плыть.

– Это не поможет. Я видела, как ты барахтался в тот день, когда тебя схватили.

– Лучше утонуть, чем дать им кастрировать себя.

При упоминании о наказании, которое голландцы собирались применить к нему, Аннелиза содрогнулась.

– У них есть один нож, – сказала она. – Очень большой. Они все время держат его под рукой и используют, когда нужно чинить паруса или обрезать лопнувший трос. Я знаю, где он хранится, и могу попробовать достать его. Если быстро управимся, я успею положить его на место, потом спрячусь в каюте и буду ждать, когда они обнаружат, что ты исчез. По-моему, вполне подходящий план, ты не находишь?

– Боюсь, это не совсем так.

Аннелиза в недоумении вскинула голову.

– Капитан сразу поймет, что я не мог обойтись без сообщника, и тут же постарается найти его. Лучший выход – ничего не скрывать. Важно, как это подать. Главное, чтобы все выглядело как можно правдоподобнее.