Коротая время, Павло собирал в лесополосе сухие ветки, разводил костер. Потрескивали в пламени сучья, Павло смотрел на огонь и думал. Подавали сигналы электровозы, и теплилась надежда: вдруг Галинка не вытерпела, бросила дела и приехала этим поездом, вдруг…

Костер угасал, угли покрывались белесым пеплом, ярко алели при дуновении ветерка и гасли. Дождавшись, когда костер потухнет, Павло возвращался в село, одинокий, придавленный грустью.

Увидев сына, Лаптеиха горестно вздыхала.

–  Вечеря давно остыла… Ходил к лесополосе?

–  Ходил…

–  Не приедет она!

–  А вдруг надумает? Ночь, а ей идти одной…

–  Яму себе выкопал!
– пыталась пристыдить сына Лаптеиха.
– Неужели свет на Галинке сошелся?

–  Мама!..

–  Что - мама! В селе девчат сколько! Выбирай!

–  Перестаньте, мама!

–  Оженить тебя надо! Девки… На какую ни посмотришь - домовитые, мастерицы, красотой не обделенные.

–  Никто мне не нужен.

–  Женишься, детки обсядут… Сразу забудешь свою яврейку.

–  Говорите, говорите. Язык без костей…

В дождь, когда небо затянули обложные тучи, а по раскисшей дороге можно было проехать лишь на телеге, в хату Лаптеев постучался письмоно-ша.

–  Вам, добродию, телеграмма, - сказал, обращаясь к Павлу.
– Ну и погодка! Льет и льет. На неделю, так думаю, зарядил дождь.

–  Проходи, Григорий, - пригласила Лаптеиха почтальона.
– Чего стоишь у порога?

–  С меня каплет. Наслежу тут…

6 "Наш современник" N 7

–  Дождь надолго, твоя правда. На огород вышла, да куда! Вернулась мокрая. Куры под навес попрятались. Верный признак того, что не скоро распогодится.

Павло развернул телеграмму и вскрикнул от радости: "Буду проездом воскресенье станция Ромодан поезд Полтава - Киев вагон 6 тчк Галинка".

–  Что стряслось?
– забеспокоилась Лаптеиха.

–  Галинка приезжает!

–  В Пологи?

–  Проездом будет на Ромодане!

–  В такую распутицу грязь месить… - отозвался почтальон.
– В своем ты уме… - И спохватился: - Пойду, а то до вечера не управлюсь…

Почтальон ушел, а Павло бросился к шкафу с одеждой. Распахнул дверку и опомнился: спешить некуда, два дня впереди. Успеет и штаны погладить, и постричься у соседа.

–  Побежишь?
– не утерпела Лаптеиха.

–  Сколько не виделись, мама!

–  Нужен ты ей, как же! Вспомнила через столько лет! А-а… Поступай как знаешь. Чует мое сердце: напрасно спешишь.

–  Опять вы за старое, мама!

Весточке Павло обрадовался и воспрянул духом. Не забыла Галинка, убеждал себя и гнал сомнения, просто в сутолоке городской жизни закрутилась и отодвинула встречу. Приедет, переговорят о наболевшем, и встанет все на места. Размышляя, приготовил выходной костюм, белую сорочку.

–  По такой грязюке и в новой одежде… - не утерпела Наталья.

–  Мама!..

Старые ходики на стене беспристрастно отсчитывали время, но Павлу казалось, что часы замедлили бег. Нет-нет да и подтянет Павло гирьку, отлитую в виде еловой шишки. Гирька медленно опускалась под собственной тяжестью, но не успевала выбрать положенный уровень, а Павло подтягивал снова.

–  Оборвешь от нетерпения, - пристыдила Лаптеиха, переживая за сына.
– Газетку почитай…

Павло выскочил из хаты и появился лишь вечером, когда в домах зажигали огни.

Дождь в воскресенье не перестал. Капли монотонно шелестели в листве, на дороге стояли мутные лужи. Мокрая тишина зависла над хатами и огородами, никли кусты.

–  Куда пойдешь в такую хлябь?
– Лаптеиха попыталась вразумить Павла, застав его за сборами в дорогу.
– Ноги не вытащишь из грязюки!

–  Пойду в резиновых сапогах, - ответил Павло и улыбнулся виновато.
– Накину на плечи дождевик. Он не промокает.

–  Твоя воля…

–  Должен пойти. Иначе не прощу себе потом, весь свет возненавижу, на ближнем злобу вымещать стану.

–  Иди, сынок. Может, ты и прав. Прости мать…

Поднявшись на взгорок, Павло оглянулся на село, вздохнул с облегчением и легко зашагал по обочине дороги. Земля вокруг отдыхала, вдоволь напитавшись влаги. Придорожные кусты в хрустальных каплях клонили отяжелевшие ветки. Вода брызгала из-под сапог, но Лаптей не обращал внимания на дождь и сырость.

Легко вышагивая, Павло вдруг вспомнил, казалось, давным-давно забытое. Вспомнил, как увидел Галинку у себя дома. Как она смутилась, перехватив взгляд Павла за столом. Как она была красива в эти минуты! Густые черные волосы, завитки на лбу. Не гадал и не думал Павло тогда, что все так обернется, будет он страдать от неразделенных чувств, будет уходить в степь, изливая свою любовь и нежность в песне: