Ах, как хочется рухнуть на постель и забыться спокойным сном! И дело не в усталости, а... в лёгком разочаровании, всегда настигающем нас, когда основные приготовления сделаны и ты знаешь, что все события пройдут, как им и положено, остаётся лишь сидеть и смотреть. Беседа с некромантом не принесла почти ничего нового: о способе создания мёртвой армии я уже знал, источник Силы — разумеется, похищенный принц, а управлять солдатами будут подобия разума. Единственная приятная неожиданность — известие о том, что убитая мной магичка входила в свиту труповода и мои самодеятельные поступки ещё год назад уберегли мир, отложив уготованное ему завоевание... Нет, спать, спать и спать! Чтобы есть не хотелось.

Но осуществлению намерений помешало угрюмое и русоволосое обстоятельство, развалившееся на одном из двух сенников в комнате, предназначенной для сна.

Марек не спал, дожидаясь завершения разговора. Странно, что не подслушивал, но в любом случае подобное поведение неплохо говорит о парне. Он либо считает нечестным принимать участие в беседе тайком для всех прочих, либо догадывается о теме разговора, стало быть, достаточно умён, чтобы предположить его исход.

Я положил сумку и посох рядом с постелью, снятую куртку устроил на деревянном скелете какого-то предмета мебели, судя по всему, некогда бывшего креслом, и растянулся на приготовленном ложе.

Следующая пара минут прошла в совместном молчании, которое нарушил мой сосед по комнате:

— У меня цепкая память.

К чему сие замечание? Впрочем, раз предлагается беседа, побеседуем:

— Не сомневаюсь.

— И я не люблю прощать.

Ах вот он о чём! О шаловливой палочке, едва не лишившей его мужского достоинства.

— Не прощай.

Он приподнялся на локтях, чтобы лучше видеть моё лицо:

— При случае я...

— Отомстишь? Пожалуйста. Не знаю, зачем этот разговор, но извиняться не буду. И вообще, ты начал первым, помнишь?

Марек с сопением вздохнул:

— Мне было велено.

Мне показалось, или в его голосе мелькнула растерянность? Не понимаю. Если слуге что-то приказывают делать, стоит ли сожалеть об исполнении чужой воли? На то он и слуга, чтобы быть продолжением господской длани. Но моего собеседника происходящее почти расстраивает... Странно. Однако не буду усугублять его печаль.

— А я и не в обиде. Но сдаваться не собирался, так что...

— Я бы тоже так сделал. Если бы умел, — добавил он с заметными нотками зависти.

— Могу научить.

— Правда?

— Правда.

Он вдоха четыре внимательно смотрел на меня, потом уверенно заявил:

— Врёшь!

— Почему же? Я же не обещаю научить всему, что знаю.

— А!

Ну вот, теперь меня хотя бы принимают за расчётливого человека, а не за готового всем услужить идиота. Отрадно.

— Захочешь — скажешь.

Русоволосый не ответил, но спустя минуту поинтересовался:

— Он тебе тоже плёл про деньги и власть?

Поскольку в голосе Марека звучало скорее утверждение, нежели вопрос, я не стал притворяться дурачком:

— С три короба.

— И ты поверил?

— Не нужно было?

Парень тяжело вздохнул:

— Кто знает... Может, всё так и будет.

— Но сам ты не слишком веришь?

Он повернулся на бок, подпирая голову рукой.

— Да пока ни денег, ни прочего не видел, всё больше скелеты трухлявые по косточкам собирал.

— И не страшно было?

— А чего их бояться? У меня папаня лекарем был при городской страже, так я покойников с детства насмотрелся, во всех видах. Мне бы, дураку, тоже лекарем заделаться, жил бы себе припеваючи, так нет же, славы захотелось.

— Давно служишь?

— С середины зимы.

— И пока обещанное выполняется?

Он хмыкнул:

— Не голодаем, и то ладно. Милорду для его дел то одно понадобится, то другое... Все деньги на мертвяков тратит. А на кой им деньги? Живым-то нужнее!

— Это верно. Но вроде бы наш хозяин не на пустом месте обещания даёт.

Марек согласился:

— Не на пустом, точно. Магичит изрядно! Видел, как у него мертвяк ходит?

— Ага.

— Прям как живой. И если всамделишную армию соберёт, то может, и завоюет.

— Мир?

— Да хоть городок бы какой, и того хватит на первое время.

— По разговору выходит, что скоро армия будет. И всё остальное приложится.

— Дай-то боги... — высказал надежду парень и накрылся покрывалом с головой, напоследок пробурчав из недр груботканого полотна: — А простить всё равно не прощу.

Я невольно улыбнулся. Ну и характер... Сколько у моего соседа ума, судить не возьмусь, но раз попал в услужение к некроманту, значит, не тупица. А ещё на удивление честный. Мог ведь не предупреждать, а наоборот, постараться завязать со мной дружеские отношения, чтобы потом, усыпив бдительность, отомстить. Заслуживает уважения, не меньше. И опаски, разумеется. Если прямо говорит о памятливости на обиды, стало быть, видит в себе силы справиться с обидчиком.