Шрифт:
А как было у Льва Толстого?
Ведь это он себя описал в Анне Каренине, когда вел линию Левина.
Как он объяснялся с Кити?
Дышал на стекло и писал на нем пальцем.
Кстати… Кстати, мне кажется, что состояние влюбленности оно противопоказано гениям. Таким как Толстой.
Потому что любовь и окрыляет, и ослепляет одновременно.
А гений должен быть зрячим. Со стопроцентным зрением и без розовых очков.
Вот Иван…
Вот Иван, он мог бы полюбить?
Я думаю, что любовь – это органические изменения. Здесь не от головы.
Скорее голова приспособится и примет органику.
Я люблю его тело, его запах, его походку, его руки, его глаза…
А то, что он говорит, я люблю уже довеском, как приданое, как прилагаемое к этой главной, органической любви.
И вот беда, я шла сюда на это, в общем, противное мне шоу только ради папы. Ради моей любви к нему. Пошла сюда, чтобы заработать миллион для того, чтобы папа не страдал, потеряв свою работу, которую считал делом и смыслом всей своей жизни.
Он ведь говорил мне, когда мы сидели с ним в кафе, когда он приехал извиняться передо мной за то, что не смог подарить мне машину, как обещал. Ах, папка, папка…
Какой, ей-богу, дуралей! И почему он вбил себе в голову, что нужно обязательно дарить дорогие подарки? Что только через это, через подарки он может рассчитывать на взаимность. В этом его несчастье. Он страдает от того, что бросив нас с мамой, уйдя тогда от нас, он лишился обычного гарантированного кровным родством права на мою любовь. И поэтому принялся задаривать меня с самого раннего детства то куклами, то компьютерами, то заграничными турпоездками…
А я его и так, без всего этого всегда любила и люблю. Но он вбил себе в голову, что за его уход от нас с мамой он должен теперь платить подарками и завоевывать меня, покупать что ли?… И тут эта неприятность у него на работе, которая для него обернулась настоящей катастрофой.
Тысячи, сотни тысяч людей, миллионы людей теряют работу. И любимую работу тоже.
И денежную, и престижную…
Но тем, у кого есть семья – жена, дети… Тем легче, жена, если любит, утешит и поможет перенести, преодолеть тяжелый период биографии. И дети тоже помогут.
А папка?
А папка оказался в этот момент один.
И еще мама не без злорадства сказала (откуда она только узнала?), что и подруга папу бросила, бросила сразу, как папа работу потерял.
Значит, не любила.
Ей папа, наверное, тоже подарки дарил?
А я бы Ивана не бросила, если бы он работу потерял…
Но это уже о другом.
Я пришла на это неприятное для меня шоу (Боже! Я ведь еще и академический отпуск в институте для этого взяла – я ведь год пропущу и от своей группы теперь отстану) – я пришла сюда из любви к папе…
А выйду из любви к Ивану.
Вот как получается!
ГЛАВА 10
1.
– Знаешь, как интересно теперь звучат слова пророков из Писания? – спросил Джон.
Энн молча вела автомобиль и курила.
– В том месте, где про то, что все тайное становится явным, – добавил Джон.
Энн снова не ответила. Она думала о своем. О новой подруге – о русской. О Марии.
Агенту нельзя привязываться к объекту своей разработки.
Но Энн считала себя плохим агентом.
В анкетах писала одно, на экзаменах по специальности отвечала все как надо, а думала, а сердцем чувствовала как человек, как женщина.
– Помнишь, как у Ллойда Вебера в Иисусе-Суперзвезде? "The rocks and stones themselves would start to thing", – процитировал Джон и даже запел-замурлыкал в свои викторианские усы.
Энн понимала, это Джон про новые технологии, про ту заколку-прослушку, которую ничего не подозревающая Мария купила для своего мужа в подарок на русский праздник мужчин.
Технологии действительно были впечатляющими. Заколка с галстуком не были микрофоном и передатчиком. Против такого рода клопов в посольствах всего мира уже давно стоят устройства, регистрирующие работу передатчиков слабого действия, поэтому навешивать на генерала Макарова простого клопа с микрофоном, было бы наивным действием школьников, играющих в разведку. А они с Джоном работали не в школе.
Заколка с галстуком были гаджетом нового поколения, представляющим совершенно новую технологию фиксирования информации. В данном случае, пока еще только звуковой.
Чтобы не быть пойманной, зафиксированной защитными устройствами российских контрразведчиков, инженерная служба разведки Ее Величества разработала систему, которая не передает разговор генерала с послом в прямой эфир, а только записывает его. Причем новые технологии позволили избавиться от традиционных методов – микрофон-магнитофон-пленка и прочая безнадежно устаревшая дребедень!