– Хорошо. Полковник любил пострелять, ох любил, причем он не любил стрелять в стенды и тарелочки, ему живые мишени подавай. Мой-то олух и согласился быть живой мишенью, ему за это еще в прошлом году козу подарили. Полковник стрелял холостыми и не в самого человека, а поверх его головы, словно на голове человека яблоко еще лежит. Это мне он рассказывал, – и она показала рукой на труп.

– Тогда почему пастух козы умер?

– Сердце не выдержало, со страха умер, я его об этом давно предупреждала.

– Так, если пастух умер от страха, то где Аскольд?

– Матрена, ведь тебя так зовут? Нас тут мало, я всех по именам знаю, забудь ты все, как страшный сон.

– Но Серафима говорит…

– Серафима она наговорит. Нет Аскольда, и его убил далеко не полковник.

У меня от удивления глаза раскрылись так, что в них мошка залетела, и я стала ее доставать. Но фельдшер с этим справилась быстрее. Я поморгала ресницами, смахнула слезу.

– А кто?

– А сама догадаться не можешь?

– Нет. Я знаю, что у них был любовный квадрат и больше ничего. Потом я видела, что пастух поднял в траве пистолет. И они стреляли с полковником друг в друга, как дуэлянты.

– О, уже ближе. У них тут ни квадрат был и не треугольник, а звезда. Пастуху моему Тина нравилась, это он в чистом пруду тину развел, в честь нее. Удивилась?

А я нет. Это ты думаешь, что пастух бедняк, а ты была в его доме?

– Нет.

– Пойдем в дом, заодно на козу посмотрим.

Мать полковника сидела на скамейке у штакетника. Она с улыбкой встретила фельдшера. Фельдшер завела козу в сарай и закрыла. И мы все втроем зашли в дом.

Внутри дом был опутан проводами. Кругом валялись обрезки металла и проводов, откусанные от элементов объемного монтажа кусочки выводов. Валялись зеленые платы, стояли странные приборы. Хаос был первозданный.

– Матрена, теперь вы поняли, почему мы вместе не жили?

– Я поняла, но не поняла почему…

– Не продолжайте, знакомьтесь, это мать Семена Семеновича.

– Я знаю, – пролепетала я в ответ.

Я внимательно посмотрела на пожилую женщину, недавно доившую козу, и нашла нечто общее между ней и полковником.

– Пастух козы был заслуженным изобретателем в старые времена. Он интересный собеседник и Тина приходила сюда, чтобы с ним поговорить. Это не нравилось полковнику и Аскольду, и длилось пару лет. Полковник и придумал эту стрельбу, чтобы разрядить душу и пистолет одновременно, холостыми патронами. А Аскольд был более прямолинейный и лез к пастуху – изобретателю с ревностью.

Пожилая женщина села на табурет и почти не слушала слова фельдшера.

Зато я, предчувствую развязку событий, вся напряглась.

– Я ничего не придумываю, – сказала фельдшер, мне Серафима все рассказала. Она говорила, что Тор со всеми всегда был обаятельный, но всегда имел одного врага, с которым душу отводил. Он специально приезжал к полковнику на дачу. Потом шел на пруд к пастуху и изводил его издевательствами. Пастух терпел это пару лет, да не выдержал, когда увидел Аскольда и Тину, гуляющих у пруда. Решил бывший изобретатель отмстить насмешнику.

Он получил в подарок от полковника уже в этом году пистолет, и слегка изменил конструкцию пистолета. Результат – убитый Аскольд, да так, что ни пули, ни гильзы. Он у меня взял ампулу с ядом, якобы комаров потравить у пруда, да сделал пулю по личному специальному заказу, и послал ее в Аскольда.

Я уже поняла, что Аскольда мне не видать, как своих ушей, если только в зеркале пруда с тиной. Я оставила женщин в доме и пошла к пруду. Я помнила, где пастух поднял пистолет. Я медленно обходила берег, и мне повезло, я нашла пистолет под корягой. Действительно он был сильно изменен, и грубо переделан.

Рядом как из-под земли появился полковник:

– Матрена, ты нашла улику против пастуха?

– Да.

– Да не волнуйся ты, пистолетов у нас было несколько. Только к Тине не подходи.

– В пруду?

– Бе – е, – поддержала разговор коза.

В воскресенье я закрылась в своей комнате на даче Каролины Андреевны, счастье жить одной в городской квартире меня больше не привлекало. Ирина стала доставать меня по сотовому телефону, она уже рассталась с Самсоном и пыталась вновь подоить тетку, на почве денег. Никого я не хотела видеть. Тетки с новым именем Каролина Андреевна дома не было. Она теперь постоянно уезжала восстанавливать подвижность нижних конечностей, вероятно, здорово замерзла, пока в гробу лежала.