Шрифт:
– Роджер, ты что, выпил?
– Всего лишь немного хереса у Джесси.
– Она завтра отправляется?
– По-моему, ждет не дождется, когда все это будет позади. Оно и понятно – не развлекательная прогулка.
– Это верно.
Брайен уселся напротив Равены в кресло-качалку и скрестил ноги. Он постепенно обвыкался в доме. Появился Гордон с бурбоном и содовой, и начался обычный разговор о том, как прошел день у него, у нее, об общих знакомых и так далее.
Но когда Равена заговорила о Саманте Уэйд, Брайен ощутил в ее тоне некоторую напряженность. Имя ему встречалось – оно фигурировало в списке, приготовленном для него Джесси. Но вроде ничего особенного, всего лишь случайная знакомая Роджера.
– Саманта обмолвилась, что вы с ней чудесно провели время за городом в прошлое воскресенье. А ведь ты как будто говорил, что отправляешься на ипподром.
Брайен почувствовал, что краснеет. К такому повороту он был не готов и решил разыграть несправедливо обиженного мужа:
– Как, разве я не рассказывал тебе? Забыл, наверное. На ипподроме мы с Бартом Тейлором встретили Мелани и Саманту, ну и немного покатались с ними, а потом проводили домой.
Равена чуть не взорвалась от возмущения. Обычно Роджер бывал более находчив, когда ему приходилось объяснять свои постоянные измены. Не то чтобы ее это волновало. Их брак с самого начала был чистой формальностью. Она не любит Роджера. И никогда не любила. Тот, кого Равена любила, мертв. Бывает, они с Роджером спят вместе, но в этих случаях она просто использует его, как и он ее. Правда, даже и в этих, так сказать, сексуальных услугах она ему отказывает, когда у него появляется другая. А судя по самодовольному виду Саманты, роман у них в самом разгаре.
Так что не очередная измена задевала Равену. Тут было что-то другое. Какая-то странность, которая не обнаруживала себя, когда он шел к Джесси. Или, может, наоборот, это она ведет себя странно? Да нет, дело в нем. Как-то не так он поджигает кончик сигары. И бокал в руках держит не так. И ногу на ногу забрасывает иначе. И вообще весь какой-то не такой, как обычно.
Все это изрядно нервировало Равену, и она даже заволновалась: «Уж не схожу ли я с ума?»
Брайен взглянул на часы-брелок – подарок Джеба Стюарта.
– Ну что ж, пора и на боковую.
– Пожалуй, мне тоже. Завтра закончу. – Равена положила шитье на крышку деревянного комода, встроенного в эркер.
Внизу их ждал дворецкий.
– Полковник, мадам, что-нибудь еще?
– Нет, спасибо, Гордон, – отозвался Брайен. – Бурбон меня добил.
Равена и Гордон пристально посмотрели на него. Она поймала взгляд дворецкого и поспешно отвернулась.
– В таком случае спокойной ночи, – сказал Гордон и пошел к выходу.
Поднимаясь по лестнице, Равена нарочно отстала на несколько ступенек. Она глядела ему в спину и дивилась. Загадка какая-то. Она знала, что и Гордон думает о том же.
В первый раз, кажется, за все эти годы она услышала, как Роджер говорит слуге «спасибо» или «пожалуйста». Роджер О’Нил – высокомерный тип. Мелкий деспот.
Невозможно представить себе, будто за несколько часов он сделался совсем другим человеком. Выходя из дома, он был, как всегда, самоуверен и надут, как индюк. А теперь так вежливо разговаривает со слугами. И что всего поразительнее, не удержался от поцелуя. И куда бы вы думали? В волосы! И это ее неисправимо чопорный Роджер! Может, лихорадка так подействовала?
И хотя перемены произошли к лучшему, Равене все равно это не нравилось. В присутствии такого Роджера ей было как-то не по себе, неуютно. Она ни секунды не сомневалась: за таким поведением что-то кроется. И надо усилить бдительность, пока она не выяснит, что именно.
На верхней площадке она посмотрела ему прямо в глаза и заявила:
– Роджер, полагаю, некоторое время тебе лучше спать у себя. Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Спокойной ночи.
Ни слова не ответив, Брайен посмотрел ей вслед и дождался, пока она войдет к себе в спальню. По правде говоря, он испытывал облегчение. Одно дело – притворяться другим. И совсем иное – быть этим другим в постели. А так приведение приговора в исполнение откладывается. Была и иная причина, почему Брайену нравился такой поворот дел. Если Равена когда-то и любила Роджера, то теперь это явно прошло.
Брайен открыл дверь в комнату напротив спальни Равены. Первым актом спектакля он, несмотря на многочисленные шероховатости, был, в общем, удовлетворен. Завтра получится лучше.
Глава 12
И действительно получилось. К Четвертому июля Брайен так вжился в роль, что временами и впрямь становился Роджером! Он усвоил даже бесцеремонные и заносчивые манеры брата.
Теперь он казался Равене более естественным, похожим на самого себя, хотя оставалась все-таки какая-то странность, которую она ощущала, но почему-то никак не могла облечь в слова.
Внутреннее чутье – так Брайен именовал неуловимые токи, исходящие от одного человека к другому, обещая будущее познание.
В эти дни, обращаясь мыслями к своему дорогому, утраченному Брайену, Равена испытывала какое-то удушье. Жутковатое, суеверное чувство. Словно дух его витает где-то поблизости, давит своей сырой, безжизненной могильной тяжестью и увлекает вниз, под землю.
Что же касается Брайена, то играть официальную роль военного советника Джефферсона Дэвиса оказалось даже легче, чем роль мужа Равены. Он ничуть не хуже Роджера владел вопросами тактики кавалерийского боя, так что президенту Конфедерации и членам его кабинета даже в голову не приходило, что произошла подмена.