– Мы будем вам очень признательны, если вы нас туда отведете, – с изысканной вежливостью произнес Рэйл.

Компания зашагала по переулку Старой Девы. По пути состоялось официальное знакомство. Выяснилось, что худощавого молодого человека зовут Чарлз Хаббард и что он – младший сын бедного деревенского викария. Из Англии на Бермуды его привело желание разбогатеть: Чарлз прослышал, что гениальный отпрыск некоего богатого семейства нуждается в наставнике. Так он познакомился с Тринити.

– Бедняжка так слаба в арифметике! – со вздохом пожаловался Чарлз. – Да и география у нее хромает на обе ноги…

Что-то в его голосе заставило Лорейн насторожиться. «А ведь он ее любит! – догадалась она, преисполняясь сочувствия к злополучному юноше. – И любит так сильно, что помог любимой бежать с другим. Теперь ему ничего не остается, как возвратиться в «Кедровую рощу» и утешать Тринити, которая будет плакать об этом другом…»

– А богатое семейство? – спросила девушка, чтобы отвлечь собеседника от невеселых дум.

Хаббард поморщился:

– Не такое уж оно и богатое. Да и домишко у них так себе. Вон он, на холме!

Молодой человек махнул рукой в том направлении, откуда стлался дым.

Наконец путники добрались до «Короны и подвязки». На взгляд Лорейн, это пышное название никак не соответствовало облику гостиницы, представлявшей собой скромное низенькое деревянное здание с соломенной крышей. Владелец гостиницы повел Лорейн на второй этаж. Поднявшись по лестнице, она очутилась в небольшой комнате с низким потолком и двумя окнами. Одно выходило на улицу, а из второго было видно соседнее здание, где два маляра белили стены. Комната была меблирована весьма скудно – в ней стоял лишь маленький стол, пара стульев с прямыми спинками и огромная двуспальная кровать из кедрового дерева.

День выдался утомительным, поэтому, как только хозяин ушел, Лорейн с наслаждением бросилась ничком на кровать. Наконец-то она в безопасности! Вскоре она забылась сном, а тем временем Андре Лестрей и Чарлз Хаббард пропустили по стаканчику вина.

После этого молодой человек ушел, а француз решил поискать Хелста. Но прежде… Лестрей устремил задумчивый взгляд на лестницу. Наверху было тихо – казалось, все обитатели гостиницы погрузились в сон.

Лестрей на цыпочках поднялся на второй этаж и замер у двери – ее двери. Он был уверен, что не ошибся. Только эта дверь была закрыта, остальные комнаты стояли распахнутые настежь. Андре уже занес руку, чтобы постучать, но потом передумал. Он тихонько надавил на дверь, и она бесшумно распахнулась.

Картина, представшая его взору, пленяла своей прелестью. На белом атласном покрывале, разметав роскошные светлые кудри, лежала юная девушка в голубом платье. Подол задрался, выставив напоказ стройные ножки в шелковых чулках и каскад кружев серо-голубой нижней юбки.

У Лестрея перехватило дыхание. Однако он не спешил, хотя его томило желание. Как она прелестна – и как доверчива! Даже дверь не заперла… А ведь сюда может войти кто угодно!

– Мадемуазель Лорейн! – удивляясь самому себе, произнес Лестрей. – Вы забыли закрыть дверь!

Девушка мгновенно проснулась и удивленно заморгала.

– Ах, это вы, Андре! Какая же я рассеянная… Спасибо, что напомнили!

Она направилась к нему, грациозная и прелестная, как всегда. «Сколько женственности и обаяния в ее походке!» – с вожделением подумал француз. Когда они оказались рядом, он схватил Лорейн за руку и возбужденно зашептал:

– Прикажите, и я останусь здесь, чтобы охранять вашу добродетель! Да будет вам известно, у меня множество талантов. Я, например, мог бы вас раздеть, а вы бы этого даже не заметили!

Лорейн рассмеялась:

– Спасибо, что предупредили. Теперь-то уж я непременно запрусь. И о своей добродетели позабочусь сама!

Она красноречивым жестом распахнула дверь.

Часом позже Лестрей и Хелст сидели в портовом кабачке, и француз делился с другом своими переживаниями.

– Она должна принадлежать мне, или я сойду с ума! Эта девушка завладела моим сердцем…

– Найди себе другую, – посоветовал флегматичный голландец. – Это единственный способ выбросить из головы чужую жену.

– Она ему не жена!

– Пока нет, но скоро будет.

– Как знать. Если бы я мог чем-нибудь поразить ее… – Лестрей забарабанил пальцами по столу. – Я добьюсь ее, Хелст, чего бы мне это ни стоило!

Голландец презрительно фыркнул:

– Когда капитан тебя прикончит, обещаю произнести надгробную речь на похоронах!

Рэйл вернулся поздно. Миссис Пим, пухленькая жена хозяина гостиницы, уже зажгла свечи в комнате Лорейн и принесла туда ужин. Блюда не отличались изысканностью – густая похлебка из рыбы, пирог с акульим мясом да местное вино, настоянное на кедровых орехах. Время от времени вечернюю тишину прерывали вспышки молний и раскаты грома, после которых неизменно следовали громкие возгласы двух пожилых дам – постоялиц «Короны и подвязки».