Но весной ему стало хуже. Весна в Москве — нелёгкая пора года. Грязь, слякоть… Пробуждение природы, но хмурое, вялое… Явно не хватает тепла. Днём иногда пригреет солнце, а ночью — опять заморозки. И так день за днём. Иногда кажется — всё, конец зиме, весна прорвалась, а глядь — опять выпал снежок. Во дворах — мусор, уже не прикрытый снегом, вмёрзший в грязно-серый лёд. Деревья стоят голые до самого мая. Трудно весной в столице человеку больному, особенно уроженцу солнечного юга.

Он и жаловался лишь на затянувшуюся слякоть да изредка — на усталость. «Устал я что-то сегодня, — иногда говорил жене. — Пуст, как выжатый лимон». Вздыхал: «Поскорее бы кончилась эта треклятая карикатура на весну». Вслух мечтал о поездке в Крым, к морю.

А потом наступил день, когда внешнее благополучие — а по сути, хрупкое равновесие между силами жизни и смерти, поддерживаемое громадными усилиями воли — внезапно и катастрофически рухнуло, как это и бывает всегда при такой болезни. Силы стали стремительно убывать.

Он сидел на диване или в кресле, читал своего любимого раннего Чехова, но уже не посмеивался, как бывало, и даже не улыбался. Осунувшееся лицо было суровым. Часто ронял книгу, впадая в дремоту или забытье, и тогда случалось — из-под опущенных век выкатывалась и скользила по бледной щеке слезинка…

Один из поэтов в старости в отчаянии и с поздним раскаянием написал горестные строки:

Жизнь Духова не была лёгкой. Слишком много в ней было борьбы. А там, где борьба, — там не только победы, но и горечь неудач, и тайные муки обидных поражений. Но как совместить с этим репутацию Духова как человека весёлого, лёгкого, неистощимого оптимиста и юмориста — «человека, который смеётся»? Что это — удобная маска? А может быть, трудная жизнь не мешает ей состояться как жизни счастливой?..

Высокий светловолосый парень, красивый и сильный не спеша идёт по Невскому. Он только что вернулся Полтавщины, из своего родного Веприка, и настроение у него прекрасное. На загоревшем под степным солнцем лице — беспричинная добродушная улыбка. Прохожие спешащие в этот утренний час по проспекту, смотрят понимающе — человек вернулся с юга, вероятно из отпуска, всем доволен и рад встрече со своим северным, холодным, но прекрасным и любимым городом. Так оно и есть — после почти месячного отсутствия он сегодня специально пораньше вышел из дома, чтобы по пути на работу заглянуть на Невский, увидеть Неву, вдохнуть солёный воздух Балтики, снова ощутить себя ленинградцем.

Здравствуй, Ленинград!

Он выходит на Аничков мост и останавливается перед скульптурами Клодта с неизменным восхищением. Какая счастливая мысль — изваять в натуральную величину и без всяких постаментов установить вот так посреди многолюдного проспекта, этих словно бы живых, прекрасных коней. Привет вам, питомцы диких степей, навеки застывшие в бронзе!

Какое, в сущности, изумительное создание — боевой конь. Он на равных разделял с человеком все опасности кровопролитных сражений, погибал под стрелами, пулями и огненными ядрами, проявляя чудеса бесстрашия и верности. Теперь его место занимает танк — замечательный стальной конь будущих сражений, которому когда-нибудь, может быть, тоже поставят памятник…

…Казанский собор. Говорят, что он — подобие собора Святого Петра в Риме. Говорят с оттенком неодобрения. Ну, а многим ли из нас доведётся побывать в Риме? Живи, великое творение Воронихина, и радуй людей своей нетленной вечной красотой!

Невы ещё не видно, но уже чувствуется её свежее дыхание, угадывается за Зимним её простор. «Люблю тебя, Петра творенье, люблю твой строгий, стройный вид, Невы державное теченье…»

Открылся вид на стрелку Васильевского острова, на массивные бастионы Петропавловки, увенчанные золотым шпилем собора.

Мимо Адмиралтейства он идёт к Сенатской площади. Останавливается у памятника Петру. Ещё одно чудо! Какая всё же стремительность движения у этого Медного всадника, какая в нём неукротимая сила! И как доставили сюда эту огромную гранитную глыбу постамента? А громада Исаакия с золотым куполом и массивными колоннами, поднятыми на сорокаметровую высоту! Подъёмных кранов-то тогда не было… На каждом шагу в этом городе — памятники таланту и труду человека. И в восторге повторяешь про себя слова: «Красуйся, град Петров, и стой неколебимо, как Россия…» Какое счастье, что он, Николай Духов, живёт и работает в этом городе!

На трамвайной остановке кто-то кладёт руку ему на плечо. Ба! Афанасий Еремеев — приятель и сослуживец по СКБ-2. Еремеев — в военной танкистской форме со «шпалами» в петлицах — военинженер 2 ранга. Коверкотовая тёмно-серого цвета гимнастёрка ладно перехвачена командирским ремнём с портупеей. Сапоги начищены до блеска. Лицо простое, некрасивое, но зато это лицо уверенного в себе человека.

— Привет отпускнику, — пожимая руку и улыбаясь, говорит Еремеев. — Ну и загорел же ты, брат, сразу видно, что с юга! Как отдохнул?