— Вас понял, товарищ Сталин.

Сталин помолчал, перебирая лежавшие на столе бумаги (среди них Морозов узнал и свою тетрадку с техническим обоснованием проекта). Найдя какой-то документ, Сталин бегло его посмотрел и с недовольным видом отложил в сторону.

— Сейчас готовится постановление правительства о присуждении Сталинских премий, — сказал он. — Скажите, товарищ Морозов, кто ещё, кроме вас, заслуживает присуждения премии за конструирование Т-34?

Вопрос был неожиданным, но Морозов быстро, не колеблясь, ответил:

— Кошкин Михаил Ильич. Он был главным конструктором Т-34.

— Знаю, — по лицу Сталина пробежала тень. — Ведь он умер. Когда он умер?

— В сентябре тысяча девятьсот сорокового года.

— Два года прошло. А семья у него осталась?

Сталин всё больше и больше хмурился.

— Жена и трое детей, товарищ Сталин.

Сталин быстро сделал какую-то пометку на документе.

— Кто ещё?

Морозов назвал Н. А. Кучеренко, конструктора корпуса М. И. Таршинова (не следует отождествлять Михаилом Аршиновым. — В. В.), потом, подумав, директора завода, главного инженера…

— Ну, я вижу, вы очень добрый, — прервал его Сталин. — Придётся нам самим решить этот вопрос.

Сталинская премия первой степени «за разработку конструкции нового среднего танка» была присуждена М. И. Кошкину (посмертно), А. А. Морозову и Н.А. Кучеренко.

Что касается нового танка, то проект его А. А. Морозов всё-таки осуществил, но только в 1944 году. Назван он был Т-44, имел стомиллиметровую пушку и лобовую броню толщиной до ста миллиметров. В самом конце войны небольшое количество этих танков успели принять участие в боях. В послевоенное время на смену Т-44 пришёл новый танк, разработанный под руководством А. А. Морозова, — Т-54. Всю свою жизнь А. А. Морозов (умер он в 1979 году) посвятил созданию новых образцов бронетанковой техники, некоторые из которых и сейчас стоят на вооружении Советской Армии.

Николай Алексеевич Кучеренко (1907–1976) в годы войны работал также на Уральском танковом заводе заместителем главного конструктора. В послевоенные годы он занимал руководящие должности в Министерстве оборонной промышленности и много сделал для развития и совершенствования советской бронетанковой техники.

Конструкторское бюро Уральского танкового завода за создание танка Т-34 и дальнейшее улучшение его боевых качеств было награждено орденом Ленина. Государственными наградами и Государственными премиями неоднократно отмечался творческий труд ведущих сотрудников этого бюро Я. И. Барана, П. П. Васильева, А. В. Колесникова, А. А. Малоштанова, М. И. Таршинова, Б. Н. Черняка, А. И. Шпайхлера и других конструкторов средних танков.

К 40-летию Победы над фашистской Германией в Великой Отечественной войне в одном из скверов города Харькова был установлен бронзовый бюст Михаила Ивановича Кошкина, такой же, какой полагается сооружать в ознаменование подвигов дважды Героев Социалистического Труда.

Несколько слов о семье М. И. Кошкина. Судьба его малолетних детей сложилась вполне благополучно. Все три дочери Михаила Ильича — Елизавета (1928), Тамара (1930) и Татьяна (1939) получили высшее образование, окончили Харьковский университет, Тамара Михайловна и Татьяна Михайловна — кандидаты наук (геофизических и химических соответственно). Все дочери живут в разных городах, имеют семьи, вырастили детей, Вера Николаевна очень довольна их судьбой, живёт в Харькове у младшей — Татьяны Михайловны (по мужу Шиховой), помогает растить внуков. Жизнь продолжается…

Некогда ещё Лукреций Кар сказал:

Хорошо сказано: не просто, исчезают во мраке, а передают другим светильники жизни.

…Вероятно, он был счастливым человеком. Судьба обласкала его. К пятидесяти годам он получил почти все мыслимые у нас в стране награды и почести. Трижды Герой Социалистического Труда. Лауреат Ленинской и пяти Государственных премий. Доктор наук и член-корреспондент АН СССР. И даже генерал (хотя ни дня не служил в армии). Он не был на войне, но среди его многочисленных орденов — полководческий орден Суворова, которого удостаивались храбрые боевые генералы за выигранные сражения.

И вот в расцвете сил — болезнь, не оставляющая надежды. Та самая болезнь, которую врачи по гуманным соображениям обычно пытаются скрыть от пациента, и почти всегда безуспешно. В отличие от преступника приговорённого к казни, больной не знает, за что и к чему.

Внезапный удар судьбы Духов принял стойко. Рассказывают — вёл себя так, как будто ни о чём не догадывался. Ездил на работу, как всегда охотно шутил, ещё охотнее смеялся шуткам друзей. Горячо и заинтересованно участвовал в обсуждении рабочих планов, том числе и на отдалённую перспективу. Сотрудники КБ, люди в большинстве серьёзные и многоопытные глядя на «шефа», поговаривали иногда между собой о трудностях диагностики этого коварного заболевания, о том, что не исключена одна из тех ошибок, которыми так грешат медики. Было от чего засомневаться. Николай Леонидович выглядел прекрасно, держался, как всегда. Очень похоже, что его болезнь — всего лишь разговоры.