Совсем недавно я был там. Касался этого шершавого, потемневшего словно бы от огня панциря. Восемьсот, может, девятьсот метров. В сравнении с расстояниями, к которым мы были привычны, даже говорить не о чем. Но я вернулся оттуда ни с чем. И еще мог поздравить себя с этой удачей.

Объектив зонда медленно плыл вдоль корпуса корабля. Выхватывал знакомые очертания, общие для всех земных ракет с экипажем. Обтекатели дюз, конусообразно расширяющиеся к корме; характерные крепления, весьма полезные при проведении работ в пустоте и на корпусе; наглухо задраенная крышка люка; сеточки антенн; створки объективов; и, наконец, первые буквы, белые, огромные, образующие надпись, вытянувшуюся от носа до середины корпуса. Я начал произносить их вслух. Г... Е... Л... – повторял я, следя за постепенно выплывающими на экран буквами. Достаточно было и этих трех, чтобы угадать, что мы здесь отыскали.

«Гелиос».

Корабль Торнса. Один из двух, что были высланы вслед за «Монитором».

– Двести пятьдесят, – доложил Рива.

Я посмотрел на указатель компьютера. Полет зонда проходил в соответствии с программой. Аппарат миновал наивысшую точку траектории и по пологой дуге начал спускаться к кораблю.

– Двести.

Весь экран занял фрагмент корпуса ракеты. Он приближался на глазах, медленно, но отчетливо. Пятна, самые крохотные крепления и соединения с каждой минутой проступали острее, контрастнее.

– Сто пятьдесят.

– Хватит, – решил я. В ту же самую долю секунды экран заполнился матовым, бесцветным сиянием. Изображение исчезло, словно сметенное взрывом.

– Ноль, – весьма к месту заметил Рива.

Ноль. Конец. На борту зонда не было человека, который в припадке отчаяния мог бы направить ствол пистолета на корпус корабля и оказаться таким образом выброшенным за пределы сферы, нейтрализующей связь. И не только связь.

– Наверно, мне показалось... – начал Снагг.

– Не показалось, – резко перебил Рива.

Да. Это не было иллюзией. В последние секунды, когда изображение еще транслировалось на экран, объектив зонда зацепил маленький, шарообразный предмет в нескольких метрах корпуса «Гелиоса», позади него, если смотреть со стороны наших кораблей.

– Слетал бы я, да посмотрел, – промурлыкал Снагг.

Он был прав. При условии, что не знал того, что уже испытал я.

– Нет, – сказал я.

– Зонд? – спросил Рива. – Ладно. Их еще несколько штук осталось. Потом наделаем новые. Лучше всего, из пенолита. Выстругаем ножичками.

– Нет. Не зонд, – спокойно ответил я. – Приготовь мне двести метров кабеля. И отнеси его в шлюз.

Какое-то время он просидел неподвижно, разглядывая меня со спокойным интересом, потом молча поднялся и направился в сторону прохода к гипернационным камерам. Только оттуда можно было пройти в остальные помещения корабля и, в первую очередь, на склады.

Я услышал голос Снагга.

– «Гелиос», – сказал он словно бы сам себе, потом повторил: – «Гелиос». Интересно, какому дьяволу удалось выманить оттуда Кросвица...

Я вспомнил сообщения, принятые Будорусом.

И возразил:

– Там остался Арег. Кросвиц садился вместе со всеми.

– Знаю, – буркнул Снагг. – Но, наверно, вернулся, когда экипаж покинул корабль.

Да, рассуждал он верно. С небольшой поправкой. Кросвиц не вернулся.

В кабине установилось молчание. Немного погодя я сильно наклонился и прижался лбом к иллюминатору. Мне удалось разглядеть неподвижно застывший на расстоянии нескольких сотен метров веретенообразный силуэт. «Кварк». Он чуть-чуть приподнял нос, словно готовясь к отлету. Запасы энергии, позволяющие многократно совершить рейс от нашего солнца к ближайшему и обратно. Огромный химический синтезатор, работающий на сырье, получаемом из пространства. Фабрика антиматерии, способная в доли секунды распылить средних размеров небесное тело. Излучатели.

Я наклонил голову. По другую сторону, невидимый для меня, находился близнец «Кварка» – «Меркурий». Вооруженный не лучше и не хуже первого. И между ними – «Уран». С экипажем. Оборудованный точно так же, как те два корабля. Если не лучше. А чего лучше ты хочешь? Земля могла бы прислать сюда десяток таких эскадр, как наша. Пять десятков. Сотню. Но это уже не имело бы значения. Астероиду безразлично, взорвется на его поверхности одна кварковая бомба или тысяча. И наоборот. Если кто-то изобрел действенный способ защиты от антиматерии, если он способен противостоять одному излучателю, он с тем же успехом справится и с батареей.

«Гелиос». Я подумал о первой экспедиции, контактной. Поскольку сразу же после выхода на орбиту спутника Третьей мы наткнулись на неповрежденный, по крайней мере, с виду, земной корабль, может, удастся отыскать и два остальных. На первом полете Энн. Энн, которую ждут. Интересно, она такая же миленькая, как и Лина? Я улыбнулся. Лина.

Рива не возвращался. Может быть, ждут у шлюза. Я встал, потянулся, опасаясь, как бы не зацепить головой выступающие обрамления индикаторов, и неторопливо направился в сторону двери. В рубке было адски тесно. Наши кресла почти соприкасались пухлыми, пенолитовыми подлокотниками. Вся передняя стенка была разделена на экраны, сгруппированные тремя рядами, один над другим. Под ними – пульты. В центре главный экран нейромата. Вдоль потолка сотни перемигивающихся датчиков. Иллюминаторы тоже были экранами, оформленными как оконца, вроде тех, что устраивали в каютах старинных парусников. Мода такая.