Ещё раз поклонился и ушёл. Делать своё дело.

Свой мангонель Рис ап Ноуи запускал, как собирал — точно так, как первый. Было лишь одно маленькое отличие. Пришла ему в голову мысль — выстрелить не мешком с землёй, а камнем подходящего веса. В низовьях Туи трудно не найти булыган нужных размеров. Верёвкой снаряд обвязывать не стали. Наверняка порвётся при ударе о скалу.

— Не попадём в зев, так тряхнём супостата! — провозгласил принц, и простёр руку к крепости Гвина. Наградой стал восхищённый взгляд жены. В которую он, кажется, ухитрился влюбиться ещё раз: поверх и посильнее прежнего. Нет, Гваллен и раньше ему помогала в королевских делах. Но то всё были игрушки, способ немного украсить скучную, в общем-то, жизнь: суды, пошлины, хозяйство. Теперь же началась война. И Гваллен ухитрилась сделать суровый походный быт романтичным, пиры весёлыми, а уж совершать подвиги на её глазах было сущим удовольствием! Подвигов Рис пока за собой числил три. Во-первых, восхождение на холм. До вершины добраться он не сумел, но выдержал один крик и поднялся выше всех, исключая саму Немайн и викария Адриана. Во-вторых, три раза делал поправку на ветер для машины Немайн — и все три раза точно попал в "Гвинову глотку", как прозвали вход в тулмен рыцари. В третьих, первым заметил саксов. Любовался природой с наблюдательной башенки лагеря. Бдительность молодого принца все заметили, хотя саксы оказались мирные. Даже союзные. Мерсийское посольство к брату. Узнали, проезжая через его домен, что армия короля, брат короля и крещёная богиня войны осаждают крепость языческого бога Гвина. Ну не могли они пропустить такое эпическое событие, завернули. Командующий спал с лица совсем, но не пустить союзников — и таких же вассалов короля Британии, пусть и отсутствующего сейчас — понаблюдать за осадой не мог. Впрочем, эти саксы оказались не совсем и саксами. Посол, граф Окта Роксетерский — выглядел, как бритт, разговаривал, как бритт, родился от матери-камбрийки, и правил городом, который не был саксами завоёван, но вошёл в состав Мерсии добровольно, в надежде найти управу на вражин-нортумбрийцев. Свой король погиб в сражении со всеми наследниками, вот король Пенда и прислал в графы отличившегося воина. Который, по его разумению, был способен поладить с бриттами.

Окта поладил. Настолько, что, заговариваясь, постоянно обзывал свой Роксетер Кер-Гуриконом. Свита посла тоже была разбавлена несаксами и полукровками. Секретарём графа оказался валлийский монах. Который немедленно вылупился на отца Адриана, как на диво дивное, и даже на уши Неметоны внимания после того не обратил. Ходил и бормотал под нос:

— Что за глупость — брить затылок?

А у викария и правда была плешинка. Рис поначалу думал — лысеет человек. Оказалось — нет, специально выстриг. Так ему положено, бедняге.

Оставалось признать — правление Пенды-язычника пошло Мерсии на пользу, и она, кажется, за все эти годы превратилась в нечто пристойное. Такое, которое доброму камбрийцу и союзником назвать не позор. Ну, а Окта вообще милейший человек.

Явилась Немайн. Посмотрела. Машина взведена, камень в праще. Осталось выстрелить.

— Поздравляю, мой принц, — сказала совершенно искренне, — Ты меня удивил, я совершенно не ожидала такого достижения… Радуюсь за твой народ — у них очень умный и распорядительный правитель.

Ради первого выстрела она принарядилась, и совсем не выглядела монашкой! Белое платье, красный плащ с золотой фибулой. Под плащем плед — красно-зелёная увязка с сыном. Четыре цвета, как и положено дочери хозяина заезжего дома.

Но сейчас главным был выстрел.

Рис опустил рычаг. Храповик соскочил с оси, и ящик с камнями рухнул вниз — а другая сторона рычага, лапа с пращей — вверх. Лапа поднималась, и верхний конец пращи норовил соскочить с большого крюка — единственной металлической части устройства. И, наконец сорвался. И камень пошёл вверх. Его провожали взгляды… А провожать оказалось и некуда, пришлось встречать. Камень не захотел лететь к холму — просто поднялся в небо, осмотрелся, и ринулся вниз! Обратно на мангонель!

Первой среагировала сида. Заорала:

— Ложись! — и плюхнулась наземь, сдвинув маленького на живот и свернувшись вокруг него, как гусеница. Сверху немедленно упал Харальд.

Рис немедленно сгрёб жену в охапку и повторил маневр. Вздрогнула земля. И — больше ничего. Принц поднялся, протянул руку жене.

— Прости, родная. Я зря зазвал тебя на первый выстрел…

— Ты меня спас! Но посмотри — камень воткнулся в основу машины…

Точнее, в основание. Слишком прочное, чтобы разворотить его даже таким ударом. Рис этого не знал, и знать не мог, но подобные деревянные конструкции подпирали броню на первых броненосцах. И держали чугунные ядра куда как потяжелее и побыстрее непослушного камня…

Сразу нашлась работа лекарке — пара зевак получила таки по щепке. Но — ничего опасного. Ещё одну щепку вынул из кольчуги один из телохранителей посла — закрывший своим телом не пожелавшего кланяться графа.

— Земля сотряслась, — улыбнулся Окта, — и если возможно поправить прицел, то я не могу назвать это неуспехом.

— Можно, — сообщила Неметона, из-под руки разглядывая вознесшийся на полдюжины человеческих ростов крюк, — Вы зачем все четыре накладных кольца на лапе оставили?

— А для чего их делать, если не одевать на крюк?

— А для того, чтобы при желании можно было вот такой трюк проделать — "огонь на себя" называется. Так что взводите заново. И снимите три кольца из четырёх…

С пятого выстрела второй мангонель засветил точно в пещеру. Принц Рис ходил в героях. А вечером произошёл разговор с мерсийским послом…

— Она и правда армии стоит, — Окта был непривычно серьёзен, — а королю Пенде нужна армия. Знаешь, зачем я еду к твоему брату?

Рис промолчал. Понял — началось настоящее дело. Не хуже войны с Гвином. Граф Роксетерский продолжил:

— Я рискну изложить дело сначала тебе. Потому, что вижу — ты разумный человек, и даже при небольшом домене — союзник очень ценный. Потому хочу знать твоё мнение… До недавнего времени Мерсия прекрасно справлялась с Нортумбрией одна, защищая и себя, и вас, бриттов. Некоторых даже под свою руку приняла — и мой город лучшее тому подтверждение, что мы — друзья, и дела иных столетий стоит забыть. Мы не только друзья — мы родня. Тому доказательство и я, и законный король Гвинеда Кадуалладр, сын Кадуаллона, внук Пенды. К сожалению, север Камбрии всё ещё боится Нортумбрийцев. И терпит самозванца и предателя на престоле великого королевства.