Молчанием он себя выдал. Епископ улыбнулся.

— Адриан, похоже, не я один знаю, кто она.

Викарий пожал плечами.

— Я догадываюсь, как её зовут. Но сказать, что знаю, кто она, не смею. Для этого нужно читать её душу. А душа у неё…

— Странная. Сильная. Большая, — перечислил епископ, — Для духовника — головная боль и вечная забота. И слава, если ему удастся хоть немного облегчить ей путь к Богу. Как ты смотришь на то, чтобы принять этот труд на свои плечи?

На этот раз сначала были не обнимашки. Сначала был очень недовольный Дэффид.

— Явилась, — буркнул вместо приветствия, — Вот посылай девок воевать. На месяцок отлучилась — уже в подоле принесла. Как это понимать прикажешь?

— Можешь меня выпороть и запереть, — голос Немайн был тусклым и безразличным, — только завтра, хорошо? А сейчас твоему внуку нужна тёплая вода… Или ты не озаботился встретить внука? Кто-то меня уверял, что родных и приёмных детей в Камбрии не различают.

— Не различают, — уверенно откликнулась Глэдис, — вот уж не ждала, что бабушкой меня сделает младшенькая. И не слушай моего ворчуна. Всё сделано, всё готово — и без его участия…

Вот тогда из-за материной спины и полезли сёстры. Немайн хотелось плакать, смеяться, в душе пела гордость за сына — и рычало желание отогнать всех этих назойливых существ от своей прелести. Разум рвало на части. И всё, что она смогла сделать — это обнять покрепче драгоценный свёрток, и сообщить не слышанную ещё семьёй радость.

— Он мой. Совсем мой, понимаете?

Её виноватая улыбка оставила Дэффида в одиночестве. Он оглянулся на Кейра — тот гладил Туллу по не начавшему ещё расти животу. Его отпрыск будет вторым внуком Дэффида ап Ллиувеллина. Или первой внучкой. Внуком или внучкой — вот тут неясно, вот тут разница. А уж каким по счёту — в Камбрии подобных глупостей не различают!

К ужину и глава семьи немного отмяк. Особенно как посмотрел, как несчастная дочь ложкой мешает в тарелке овощи.

— Ладно хоть парень, — переменил гнев на милость, — но чтобы больше такого не было.

— Пока этот не вырастет, не будет, — порадовала Немайн, — тут в чём штука. У нас, у сидов, детей мало рождается. И редко. Ну, раз в сто лет, скажем. В таких условиях каждый ребёнок — это даже не сокровище. Это вопрос, будет род жить или нет. У тилвит тег так же. Собственно, мы ведь и есть тилвит тег. Только самые-самые. Оттого мимо бесхозного или дурно присмотренного младенца пройти не можем. Если собственных нет. А человеческие младенцы от наших малоотличимы. Второго не возьму — у нас близнецов не бывает, дети родятся редко. Так что на ближайшие лет пятнадцать можешь быть спокоен.

— Эк загнула — пятнадцать лет, — возмутился Дэффид, — вот выйдешь замуж, будешь рожать по ребёночку в год. Мы, Вилис-Кэдманы, не какие-то сиды, мы плодовиты. Изволь не нарушать традицию.

— Значит, эти пятнадцать лет не буду замуж выходить.

— А кто тебя спросит? Несколько годиков подождать придётся, конечно — пока старшеньких не распихаю. А как Сиан под венец отправим — ей-ей, шести годков не пройдёт — тут и твоя очередь. И не смотри, что уже с дитём — моей дочери жених всяко найдётся.

— После Сиан, так после, — Клирика такой вариант вполне устраивал. Тем более, что вполне мог обернуться и двумя десятками лет — сестрички демонстрировали стремительно нарастающую переборчивость. Кейр с Туллой успел, а остальные решительно не желали смотреть на простых благородных воинов. А как же? Одно дело — всего навсего богатые невесты. Другое — сёстры богини и дочери самого важного человека в нескольких королевствах. Так вдруг оказалось. Тоже не без участия Немайн.

Когда в город влетел первый гонец от армии — порадовались избавлению от разбойников, да забеспокоились, не случится ли война. Случилась. Тогда над Диведом словно туча повисла. Война есть война — да и слишком долго не знали бритты настоящих побед. Чтобы враг не просто, умывшись кровью, уходил восвояси — а чтоб земля супостата стонала под поступью британского войска, и качались в петлях на воротах собственных городов и погостов те, кто отдавал приказы резать «полухристиан» до последнего человека. Только Артур да Кадуаллон и вспоминались. А таких, после которых области, реки и города возвращают полузабытые имена, и в бывших владениях варваров снова звучат валлийский и латынь — и вовсе не случалось. Разве в седых легендах.

Эта стала первой. И пусть враг был тот же, что в песнях — старый и усталый, а не молодой и жадный. Какая разница? Диведцы затаили надежду, узнав, что холм супостата обложен осадой, и не смеет огрызнуться. В этот самый момент и явилось посольство короля Пенды Мерсийского. Чужие воины, закалённые десятками битв, с уважением и трепетом рассказывали о громадных машинах, дрожащей земле и неприятеле, не смеющем высунуть нос из норы — целом языческом боге. И явились они не с пустыми руками. Явились — склонить головы перед величием Диведа и просить помощи. Предлагая поддержать своим весомым голосом претензию короля Гулидиена на престол Британии.

Вот тогда и выяснилось: Дэффид из клана Вилис-Кэдманов человек, не менее важный, чем король. Он один имел право созвать совет кланов королевств юго-западной Камбрии. А только этот совет давал право королям поднять ополчение для похода за границы. Это означало большие расходы, большую честь и ещё большую власть — и все это разом свалилось на Хозяина заезжего дома Дэхейбарта. А неосторожные языки болтали, что пусть король Гулидиен и молодец, но причиной внезапного предложения мерсийцев-язычников стала младшая дочь Дэффида. Богиня войны. Которая сама по себе стоит армии.