–  Рассматриваете Влодека?
– В комнату вошла Ярецкая с цветной скатертью в руках.- Это я фотографировала его месяца через два после нашей свадьбы. Мы тогда были на море в Болгарии. Муж здесь выглядит моложе своих лет.

–  На этом фото ему больше сорока не дашь.

–  А было ему тогда уже сорок пять. Он часто шутя говорил, что это вторая женитьба так его омолодила.

–  Рискованный способ омоложения.

–  Вы сказали это с такой убежденностью…

–  Личный опыт.

–  В этом разговоре у нас неравные условия. Вы знае те обо мне все, а я о вас - ничего. Вы тоже вдовец?

–  Нет. Просто жена ушла от меня. Ей наскучило быть женой милиционера.

–  Извините, пожалуйста.- Голос Барбары Ярецкой потеплел.- Я не хотела вас задеть.

–  Ничего. Это уже давняя история. Хотите, я вам помогу? Имейте в виду, я довольно сведущ в домашнем хозяйстве. Умею варить яйца и всмятку, и вкрутую. Приготовление яичницы и манной каши на молоке тоже не составляет для меня проблемы.

–  Так почему же вы до сих пор не бросили работу в милиции и не устроились шеф-поваром в «Гранд»?
– рассмеялась зеленоглазая панп Барбара.- Помогать мне не нужно. Спасибо. Сама справлюсь.

Вопреки предупреждению хозяйки ужин оказался не таким уж скромным. Копчености, сардины, сыр и даже бутылочка «Рябиновой», холодная, прямо из холодильника.

–  Наша рябиновка в последнее время стала хуже,- заметил майор, разливая ее по рюмкам.- Впрочем, так люди говорят с самого окончания войны и, наверное, будут повторять до конца столетия, а возможно, и долее. А может, если так пойдет, то настанет время, когда ее вовсе перестанут пить!
– Майор весело рассмеялся.

Ужин прошел в приятной атмосфере. Барбара Ярецкая немного оживилась и перестала относиться к Калиновичу с плохо скрываемой настороженностью. А тот мог быть, когда хотел, интересным собеседником. Двадцать лет работы в милиции дали ему в изобилии темы для разговоров.

Когда же был подан крепкий ароматный чай и на столе появился венгерский коньяк, хозяйка спросила:

–  Майор, надо думать, вы не затем пришли сюда, чтобы немного развлечь одинокую вдову?

–  Я очень хотел это сделать,- искренне ответил Калинович,- по не осмеливался. Мне нужно было найти какой-нибудь предлог.

–  Догадываюсь какой. В мастерскую приезжала милицейская машина и забрала всех работников. Отсутствовали они более двух часов. Оказалось, их возили в прозекторскую и показывали какого-то убитого человека. Наверное, именно с этим и связан ваш визит ко мне?

–  Да,- ответил майор.- Вы читали в газетах о найденном в Висле «человеке в мешке»?

–  Я сейчас не читаю газет. Они действуют мне на нервы. С нервами у меня теперь вообще плохо. Да и не удивительно… Впрочем, я что-то слышала об этом - по радио или телевидению. Найден чей-то труп?

–  Да. Два рыболова обнаружили на дне реки большой куль. Когда его открыли, там оказался труп мужчины, убитого ударом в затылок.

–  Какая страшная находка!
– с содроганием сказала Ярецкая.

–  Никак не можем установить личность убитого, признался майор.

–  Почему же вы предположили, что мои работники могут опознать этого человека?

–  Произошла поразительная история. Адвокат Мечислав Рушинский, тот самый, которого ваш муж уполномочил быть исполнителем своего завещания, узнал в убитом… как вы думаете, кого? Влодзимежа Ярецкого.

–  Вы шутпте?!
– Ярецкая была возмущена.

–  Никогда не позволил бы себе так шутить. Рушинский заявил, что готов под присягой показать, что это труп Ярецкого. Мало того. Показания адвоката подтвердились и свидетельством курьера нотариальной конторы Францишка Медушевского.

–  Это невероятно.

–  Согласен с вами. Представляете, какое замешательство вызвали эти два заявления? Вот почему мы возили в прозекторскую работников мастерской.

–  Ну и что же?

–  Они все как один заявили, что никогда не видели и не знали убитого.

–  Разумеется. А как же иначе могло быть?

–  Тем не менее мы обязаны были все тщательно проверить, хотя я с самого начала был убежден, что адвокат ошибается.

–  А почему вы меня не вызвали?

–  Хотелось избавить вас хотя бы от этого переживания.

–  Большое спасибо, майор,- с чувством сказала Барбара и в знак признательности нежно коснулась руки майора.

–  Я решил навестить вас и, как вы говорите, по излюбленной мною методе задать вам несколько вопросов полуофициально.

–  Слушаю вас,- сказала Ярецкая, на этот раз с улыбкой.

–  Скажите, пожалуйста, был ли какой-либо шрам на теле Ярецкого?

–  Да. Послеоперационный. В молодости его оперировали по поводу левосторонней паховой грыжи. Шрам был почти незаметен. Осталась только чуть приметная белая полоска.