– Да, Повелитель, как изволишь, – окрепшим голосом сказал Шергай. – Дикарей вырежем под корень, захватим мало-мальски ценные вещи. Еще один славный поход Повелителя воспоют певцы, матери будут выносить для благословления детей, нарекать твоим именем, мальчишки будут грезить о воинских подвигах, равных твоим. Женщины сбегутся с краев света, дабы усладить Повелителя…

Лицо Алтына потемнело, как грозовое небо, в глазах блеснула боль, словно сполох в свинцовых тучах. Шергай озадаченно замолчал.

– Повелитель? – начал он осторожно.

Алтын выставил руку, маг невольно позавидовал мускулистой длани, голос Повелителя прозвучал неожиданно устало:

– Ступай, Шергай. Ты знаешь, что требуется, занимайся делом. Мы будем праздновать окончание похода неделю, потом выступим на север… – Алтын со страшным лицом закончил яростно: – И сотрем в пыль жалкие поселения лесных людей!

Шергай содрогнулся от волны ненависти, сердце сжала ледяная лапа. Светильники вспыхнули яро, в шатре посветлело, как днем, лишь тень Повелителя портила чистоту света непроглядным куском мрака.

– Выполни особое поручение, – продолжил Алтын. – Найми псов войны, чую, понадобятся.

– Наемники? – изумился маг.

Взор Алтына прояснился, темные глаза кольнули.

– Тебе что-то непонятно?

Маг поспешно встал, согнулся в поясе:

– Немедленно приступлю, Величайший. Это будет пустяковый поход, окрыленные известием о силе Повелителя, воины сметут противника, как горсть сухих листьев.

Алтын строго глянул из-под бровей, и маг умолк.

– Шергай, никому не говори, ясно?

– Да, Повелитель, – ответил маг озадаченно. – Но…

– Так надо. Да, и еще… – сказал Алтын в спину уходящему. Рука вновь нырнула в ворох подушек, извлекла запечатанный кувшин. – Это поможет.

Шергай взял кувшин – темный от дыхания времени, пузатые бока в свежих царапинах, будто сосуд очищали от грязи или ила. Маг согнулся в низком поклоне:

– Повелитель, не имеет границ мое восхищение!

Алтын прервал хвалу небрежным взмахом длани:

– Ступай!

– Слушаюсь, Повелитель.

Шергай пятился, прижимая к груди кувшин, как мать младенца. Полог открылся, звуки веселья с силой ударили по ушам, в теплый воздух шатра влилась струйка ночной прохлады.

Маг выскользнул в степь, ноги дрожали, тяжелый кувшин норовил выскочить. Ночной воздух жадно припал к потному лицу, зашипел, голова окуталась паром. Двое стражей у порога шатра Повелителя проводили согбенную фигуру хмурыми взглядами.

По дороге маг дважды споткнулся о мертвецки пьяных воинов, кувшин едва не упал.

– Проклятые дети ослов! Спать вам в навозе!

Руки прижали кувшин крепче, маг начал внимательно глядеть под ноги.

Становище ярко освещалось, громкий смех заглушал музыку. Неустрашимые воины вернулись из прокаленных песков, настала очередь хмельных возлияний. Группа степняков с восхищенными криками рассматривала трофей – насаженную на саблю голову песчаного колдуна.

Старый маг вгляделся в змеиные черты лица, брезгливо сплюнул. Шергая звали разделить ночное пиршество, но маг отвечал бранью, вызывая громовые раскаты хохота.

Маг добрался до шатра темно-серого цвета, юркнул внутрь. В нагромождении чародейских трав, амулетов, свитков отыскал светильник и запалил фитиль. От язычка пламени, похожего на наконечник стрелы, разлился ровный свет, послышался аромат душистого масла.

Шергай аккуратно положил кувшин, покачал головой восхищенно. Большая честь служить Повелителю! Непонятно, зачем в первую очередь нападать на лесных дикарей. Куда лучше сперва разорить могучий и богатый Румин, взять несметную добычу, прославить степной народ. А лесников можно оставить напоследок, вряд ли они будут угрожать степи в скором будущем. Но желание Повелителя – закон.

В шатре Повелитель сидел в той же позе, со скрещенными ногами и головой, подпертой кулаком; взгляд задумчиво упирался в карту – грозный повелитель степных орд выглядел беззащитно. Пальцы коснулись кожаного чехла на груди, распутали завязки…

Пусть Шергай думает, что Повелитель идет войной в северные земли ради будущего блага страны. Когда они вернутся из похода, певцы воспоют доблесть воинов, диковинную добычу, прозорливость Повелителя. Пусть никто не знает, зачем на самом деле затевается война. Не говорить же Шергаю, не поймет. И военачальники тоже. Может, кто из юных и пылких воинов…