Ирена не знала, куда нужно направлять коня. Но уж наверное куда-нибудь подальше от Чертова моста! Поэтому она прилегла головой на шею Байярда, чтобы не сбило веткой, и положилась на милосердие Господне, которое последнее время знай ввергало ее в одну бездну отчаяния за другой, а нынче что-то взялось заглаживать свою вину. Ей удалось сбежать из Лаврентьева, перейти Чертов мост, избавиться от «болотника», а теперь завладеть конем, на котором она сможет добраться до дороги, до людей, до помощи!

Байярд летел поистине стрелой, сколь банальным ни могло показаться это сравнение. «Чудесный конь! Сколько в нем силы! Он донесет меня до города! – в упоении думала Ирена. – Там я его продам и возьму место в омнибусе до Санкт-Петербурга! Не позднее чем через неделю я буду дома!»

Она была словно пьяна от своей мгновенной удачи. Голова шла кругом… Впрочем, может статься, шла она кругом не столько от удачи, сколько от голода. Крик, заставивший Байярда лететь как подстегнутому не менее версты, отнял у Ирены последние силы. Она лежала на шее коня уже не только потому, что боялась быть сшибленной веткой, – просто не могла подняться. Ослабели руки, которые держали поводья, и Ирена немедленно была за это наказана. Испуганный Байярд начал приходить в себя, избавляться от колдовской, оцепеняющей силы ее вопля, он вспомнил покинутого хозяина и, словно спохватившись, словно испугавшись того, что натворил, внезапно замер – и взвился на дыбы.

Вот уж чего Ирена ожидала меньше всего! Она сильно натянула поводья, но было уже поздно – так и поехала с седла. Вот когда пожалела о том, что не остановилась, не подтянула стремена! Она уже падала, когда выпустила поводья: знала, что, если тянуть сильнее, конь может завалиться на спину. Придавит ее запросто до смерти! Потом она с горечью подумала, что переоценивает себя: какой лихой наездницей ни сделал ее Станислав, все же силы в ручонках у нее было маловато, чтобы свалить такого богатырского скакуна, как Байярд. Он просто сбросил ее с седла. Ирена была научена не только скакать, но и падать правильно – успела подобрать колени, сжалась вся, напряглась и приземлилась этаким комком, легко перевернувшимся через голову. И тотчас снова оказалась на ногах.

«Ты, Иренка, будто кошка, – помнится, не без зависти говорил брат. – Всегда на четыре лапы упадешь! Тебе бы с циркачами бродить или в шапито выступать, из-под самого купола прыгать! Алле-оп!»

Она ничего не видела – голова была закрыта чем-то мягким, ворсистым, какой-то тканью, что ли… Понятно, это плащ ее спасителя. Плащ свалился вместе с нею. Ее единственный трофей! Байярд ускакал к хозяину, а Ирене остался плащ. Ну что ж, и на том спасибо! К ночи стало прохладней, а сырая рубаха и сарафан никак не могли согреть. Ирена с наслаждением закуталась в плащ (он был с пелериной, суконный, очень теплый) – и тотчас ноздри ее жадно раздулись. Какой странный, манящий запах!.. Сунула руки в карманы, глубоко запрятанные в складках, и тотчас наткнулась на мягкий сверток справа и что-то округлое, прохладное, оплетенное кожей, – слева. Ага, еще трофеи!

Вытащила их. Ну, один и разворачивать не надо было, чтобы понять: там пироги – пироги не то с мясом, не то с печенкой. Ирина любила только пироги сладкие или с творогом, а с мясом, тем более с печенкой, в рот никогда не брала – фу, брр! Разворошила салфетку, потом вощаную бумагу, в которую были завернуты пироги, да так и вгрызлась в них. Какие там сладкие? Какие там с творогом?! Лучше этого она не ела ничего и никогда! С трудом заставила себе перестать жевать, чтобы зубами – руки-то были заняты, в одной пирог, в другой фляжка – открутить крышку, глотнуть… кофе, чудный кофе, крепкий и сладкий! Силы возвращались с каждым мгновением. Теперь то, что ускакал Байярд, казалось ей сущим пустяком. Да пустяки, она и сама дойдет туда, куда нужно. Вот только бы еще понять: куда ей нужно?

Она побрела вперед, выставив руки, чтобы защитить лицо.

От усталости и внезапной сытости начали было слипаться глаза, захотелось лечь и хоть чуточку полежать, однако сонливость мигом исчезла, когда Ирена завидела вдали промельк света. Какой-то дом при дороге. Кажется, не очень далеко. Может быть, там можно будет найти лошадь или сговориться, чтобы ее отвезли в город на телеге? А чем она заплатит? Денег нет. Байярд ускакал. Разве что плащ продать? Жалко с ним расставаться…

Ирена безотчетно сунула руки в карманы – и тихо ахнула, наткнувшись на нечто мягкое, кожаное, в чем легко узнала портмоне. Выхватила его, развернула. Было слишком темно, чтобы распознать достоинство монет и ассигнаций, но Ирена надеялась, что, раз начавши везти, ей будет продолжать везти и впредь. Во всяком случае, этих денег хватит, чтобы нанять лошадь и добраться до Нижнего, а потом… Ну какой смысл гадать сейчас о том, что она будет делать потом, если нужно решить, что делать сейчас?

Она шла на свет, раздвигая ветки, которые загораживали путь, оступаясь, цепляясь плащом за сучья, и от облегчения упала на колени и вознесла молитву Господу, когда почувствовала под ногами твердую землю.

Дорога! Наконец-то она дошла до дороги! И свет стал яснее. Кажется, вырисовывались даже очертания длинного приземистого строения.

Ирена пошла по обочине. Странно – должно быть легче идти по твердой земле, а ноги заболели. Мягкая лесная почва пружинила, а по этим колдобинам неловко двигаться в лаптях. Да, торная дорога не значит – гладкая и ровная. Ирена вчера была слишком занята печальными мыслями и беспокойством о будущем, чтобы замечать, как качает на ухабах карету, в которой они ехали с Игнатием.

Вчера?.. Да неужели это было только вчера? Неужели едва сутки минули с тех пор, как они въехали с Игнатием в Лаврентьево и словно бы попали в какую-то страшную сказку?!

Ах, кабы это была сказка! Кабы это была книжка! Как просто было бы захлопнуть ее и избавиться навеки от кошмаров. А потом соскочить с кушетки, на которой Ирена любила читать лежа, засунуть книжку подальше, в самую глубь книжного шкапа, чтобы больше не наткнуться на нее даже случайно, и вытащить другой роман, где всё – про счастливую любовь, а у главного героя глаза не черные, а какие-нибудь голубые или хотя бы серые! Хватит с нее черноглазых брюнетов! На всю жизнь хватит!