Но не успела я выйти из зала, как кто-то схватил меня за руку выше локтя и поинтересовался очень мило и любезно:

– Вы танцуете?

– Да, наверное... – пробормотала я рассеянно, едва не споткнувшись, и краем глаза отслеживая траекторию движения высокого гостя.

– Идемте.

Меня очень бережно увлекли в круг танцующих, а я все еще продолжала таращиться на дверной проем. Но когда мои руки были по-хозяйски разложены на мужских плечах, мне все же пришлось поднять глаза на партнера по танцу.

– Вы?! – прошипела я злобно и чуть было не вырвалась и не побежала прочь.

– Ждали кого-то другого? – чернильная темень глаз насмешливо блеснула.

– Я вообще никого не ждала, да будет вам известно! – выпалила я, начав переминаться с ноги на ногу в такт музыке. Глупо все-таки на глазах у стольких людей вести себя, как полная идиотка. – И уж тем более не вас!

– А что так? – Руки полковника полезли чуть выше и остановились прямо на том месте, где был открытый участок моей спины. – Я вас чем-то раздражаю?

– Да, – решив, что благоприятный случай мне наконец представился, я понесла: – Даже более того, вы меня пугаете, настораживаете, ну, и раздражаете к тому же. Я считаю вас авантюристом, проходимцем и человеком, у которого темное прошлое. Почему вы отказались от моего материального участия в этом деле?

Он либо не обиделся, либо очень хорошо владел собой, потому что продолжил танец и даже заулыбался на предмет моей вспыльчивости:

– Потому что не счел нужным.

– Благородство?

– Благородство тут ни при чем. Простой расчет. – Полковник аккуратно обошел Настю с ее партнером и медленно стал увлекать меня в самый дальний угол зала. – Вы одна. С вашей стороны ни единого приглашенного, не считая, конечно, этой дамы. Что же мне вас обирать? Это не по-джентльменски. К тому же я располагаю достаточными средствами, чтобы справить свадьбу своей единственной любимой дочери.

– Да? – Тут мне показалось, что пришла пора немного поязвить. – И откуда же эти средства? Говорят, вам пришлось заложить три кольца с бриллиантами, чтобы устроить этот пир... с ледяными лебедями.

– Они вам не понравились? – удивился Иван Семенович, благополучно опустив первую часть моего вопроса.

– Так они же растаяли! А стоят наверняка целую кучу денег. Лучше бы купили единственной любимой дочери приличную машинку стиральную или шубу, – запальчиво выдала я, с ужасом ощущая, как взмокла под его ладонью моя спина.

– У нее все это имеется. А лебеди – это красиво и необычно. Кстати, как вам свадьба? – вопрос прозвучал у самого моего уха, обдав его потоком горячего воздуха. – Вы не выглядите удовлетворенной. Бегаете куда-то все время. Вам нездоровится?

– С чего это? – едва не возмутилась я, но вовремя прикусила язык, вспомнив, что со стороны моя беготня в фойе и обратно наверняка показалась ему странноватой. – Да... Да, знаете, от жары голова немного разболелась.

– Так идемте на воздух, – чему-то даже обрадовался отец Виктории и, не дожидаясь моего согласия, потащил меня к маленькой боковой дверке, ведущей, как мне помнилось, на балкон.

Мы преодолели два лестничных пролета крутой лестницы и вышли на балкон. На улице уже стемнело. Ресторанные окна были закрыты жалюзи, и я совершенно потерялась во времени. От того, какая духота стояла в зале, мне казалось, что солнце еще в зените. Оказывается, я заблуждалась на сей счет. А еще... А еще я заблуждалась на предмет предположений, касающихся моего новоявленного родственника. Он был не только авантюристом и проходимцем. Он был еще к тому же и бабником, потому что сразу, как за нами закрылась балконная дверь, он полез ко мне.

– Что вы себе позволяете? – Мои руки уперлись в монолит его груди. – Какого черта вы лезете ко мне?!

– Даже и не пытаюсь, – наглая физиономия полковника расплылась в самодовольной ухмылке. – На улице достаточно свежо. Ваше тело разгорячено, можете простудиться. А в вашем возрасте...

Закончить фразу он не успел.

Он обнимал меня и прижимал к себе так, что мне представилась прекрасная возможность ощутить всю твердь и мощь его крепкой фигуры. Мало того что его фраза о моем «разгоряченном теле» мгновенно заставила меня ощутить себя абсолютно голой. Так он еще посмел самым наглым образом указывать мне на мой далеко не юношеский возраст. Каков нахал!..

Да, я его ударила. Наотмашь, по щеке. Не больно, конечно, но, наверное, полковнику сделалось обидно, потому что он мгновенно позеленел всем лицом.

– Пустите меня! – завопила я, по-настоящему испугавшись его свирепого вида. – Сейчас же отпустите!

– Вы меня ударили, – абсолютно ровным и спокойным голосом констатировал полковник, что никак не вязалось с его перекошенной физиономией. – Меня еще никогда не била женщина.

– Всегда что-нибудь случается в первый раз, – попыталась крикнуть я, правда, без былого пыла, потому как его руки так сдавили мне ребра, что они вполне отчетливо скрипнули. – А мне никто и никогда...