Дверь приоткрылась, пропуская красивого юношу. Он вежливо кивнул Катрине, давая понять, что узнает ее, и предупредил друга:

– Уже поздно. Говорят, Сеймур повсюду разыскивает сестру.

Горло Катрины перехватило от ужаса.

– Я… должна идти.

Перси в два прыжка преодолел пространство между ними и схватил ее за руки:

– Беги со мной. Наплюй на этих чертовых родственников-людоедов!

Катрина в ужасе оглянулась на Джеймса:

– Перси! Оставь, это глупо. Как ты можешь ради меня бросить своих друзей? Мой брат все равно поймает нас и непременно повесит тебя.

– Перси, – подойдя к ним и взяв друга за плечо, сказал Джеймс. – Ты что, спятил? Подумай, Катрина права. Брат – ее законный опекун, и потому ты ничего не добьешься, кроме одного: тебя повесят за похищение девушки.

– Перси! Мне надо идти!

Ей следовало поскорее убираться отсюда. Иначе Генри может захлопнуть дверцу мышеловки. Ей нужно сыграть перед братом роль шпионки до конца, как можно лучше. Но Перси держал ее за руки, а потом притянул ближе и нежно поцеловал.

Джеймс кашлянул и промолвил:

– Я проверю, нет ли кого на улице. – И он исчез за дверями.

Наконец-то Перси отпустил Катрину.

– Мы должны снова встретиться.

– Я скоро дам тебе знать, – произнесла она.

– Я люблю тебя.

– И я тебя.

Он пригладил ее волосы и помог надеть плащ.

– Все спокойно! – послышался из-за двери голос Джеймса.

Перси вновь обнял любимую и шепнул ей в губы:

– Надеюсь, скоро?

– Клянусь, – пообещала она, чувствуя, как он дышит ей в волосы и как бьется его сердце, а потом, сдерживая слезы, оторвалась от него и помчалась прочь.

Ей удалось проникнуть в дом, не потревожив Элизабет. Она была слишком возбуждена и хотела в одиночестве, не спеша насладиться воспоминаниями, пока Генри не измарал их расспросами. Катрина наспех умылась, переоделась в ночную рубашку, не зажигая свечу, улеглась в постель и крепко обхватила подушку. Она бережно воскрешала в памяти каждую секунду, проведенную с Перси, вновь удивлялась силе и глубине чувства к этому человеку.

Вдруг дверь распахнулась.

Высоко держа над головой свечу и не спросив позволения, Генри перешагнул порог спальни. Катрина закрыла глаза и взмолилась, чтобы брат поскорее убрался отсюда, но он не думал уходить.

– Поднимайся. Я знаю, что ты не спишь.

Голос его прозвучал уверенно, и Катрина испугалась, как бы он ее не поднял. Она села в постели, злобно всматриваясь в лицо Генри. Он поставил свечу на столик и присел на край кровати:

– Ты виделась с ним?

– Да, – ответила Катрина с тяжелым сердцем. «Да, братец, – мысленно добавила она, – я сыграла в твою гнусную игру, поставив на кон душу и совесть».

– Ну и?..

– Что «ну и»? – презрительно переспросила девушка.

– Я распустил по городу слух, что разыскиваю тебя, на случай если ты оказалась в затруднении. Надеюсь, я тебе помог?

Она грустно усмехнулась:

– В каком затруднении? Он настоящий джентльмен. Хотя тебе не до его манер. Ты хочешь лишь одного – повесить его вместе с друзьями.

Генри не обратил на ее слова никакого внимания:

– Он дикарь и грубиян. Что он сказал? Ты все узнала? Он тебе доверился?

Катрина вздохнула и опустила голову в надежде, что Генри не заметит румянца, покрывшего ее щеки.

– Он поверил мне. – Она подняла глаза, в которых теперь светилось синее пламя. – Но твои старания напрасны, Генри. Он не сказал ничего такого, что не знали бы все вокруг, включая тебя.

– А насчет тайных сходок представителей колоний?

Она покачала головой:

– Все, что мне удалось услышать, известно любой уличной собаке.

Генри недобро прищурил глаза:

– Ничего. Ты узнаешь больше.

Катрина теребила в пальцах складку простыни.

– Генри, но он приехал и уехал…

– А когда он приедет вновь, то непременно направится к тебе.

– Я ничего не узнала!

– Да. Как в прошлый раз, на балу. Придется быть с ним полюбезнее. Увидишь, со временем он окончательно тебе доверится.

– У него нечего узнавать! – настаивала Катрина. – Генри, сейчас не осталось человека, который не верил бы в грядущую войну…

– Да, – согласился брат с ледяной ухмылкой. – Война непременно начнется. А ты будешь моими глазами и ушами там и тогда, где и когда я не смогу быть. Ты сделаешь это, иначе я выдам тебя замуж за Палмера. Или за кого похуже. – Он осклабился. – Я твой опекун, и обещаю, Катрина, что подыщу для тебя самого мерзкого мужа. А твоего дружка Перси повесят по первому же придуманному мною навету.