За эти дни отыскалось несколько троянских семей. Выгнав коз на зимний выпас – выше по склону было еще немало пожухлой, но пригодной для корма травы – Агелай встретил двоих пастухов, и те рассказали, что в одном из ближних селений пастушеские семьи также приютили троянцев, бежавших в дни осады и прятавшихся в лесу. Гектор встретился с пастухами и просил сообщить спасшимся, что их молодой царь жив, что живы, вероятно, еще многие троянцы, и город будет восстанавливаться, а потому уходить далеко не надо. Он просил узнавать у других пастухов и охотников обо всех жителях города, кому удалось спастись.

Братья Приамиды собирались вскоре начать постройку корабля, чтобы весной отправиться на поиски Андромахи и Астианакса. За оставшееся время Гектор рассчитывал узнать много больше об уцелевших троянцах, а совершая плавание, посетить Фивы, которые, по слухам, были уже обитаемы и даже отчасти вновь отстроены, некоторые прибрежные города и поселки, откуда можно было ожидать помощи при будущем восстановлении Трои.

Как и думал Ахилл, хищные звери, завершив свой жуткий погребальный обряд над погибшими, покинули Трою. И теперь нашествие львов, пантер, волков и шакалов, привыкших к сытой жизни, могло стать бедствием для прибрежной части Троады. У Гектора было в мыслях, дождавшись полного выздоровления Деифоба и призвав на помощь живущих поблизости охотников, объявить хищникам войну, чтобы к весне спровадить их в горы и в дальние чащи, откуда они явились в таком множестве. Приключение Елены и Терсита на берегу ручья лишь подкрепило это намерение.

– Только оружия нужно будет больше, – произнес задумчиво Гектор, пока Елена промывала и перевязывала раны своего защитника. – У нас всего пять луков, три копья, мечей – четыре. Про доспехи я вообще не говорю... Надо кому-то поехать в город. Там много всего осталось, ахейцы тащили только ценное, а нам сейчас все пригодится. Брат, ты как? Поедешь с Пентесилеей? Я-то пока из-за раненой ноги не смогу твердо держаться в седле.

– Хорошо, мы поедем, – с готовностью согласился Ахилл. – Заодно, может, найдется и одежда, и посуда. Поедем верхом, чтобы не тащить на себе громадных тюков.

Они отправились на следующее утро и, действительно, за несколько часов насобирали в некоторых отчасти уцелевших домах, а кое-где просто на улицах много нужных вещей – оружие, простые воинские доспехи, массу стрел, одежду, сохранившуюся в домашних ларях, там, куда не добрался пожар, медную и глиняную посуду. Навьючив на лошадей большие сумки и узлы, они вели их в поводу, довольные своей добычей.

Троя, в которой не видно было больше мертвых тел (по крайней мере, они уже не валялись на улицах и в открытых местах), омытая ливнями, очищенная ветрами от груд пепла, была и в самом деле прекрасна жуткой красотой смертельно раненого богатыря, ожидающего чуда. Покидать ее в этом ожидании было грустно. Но они знали, что вернутся.

В одном из простых домишек верхнего города Пентесилея нашла кувшин с дорогим маслом и захватила его с собой.

– Зайдем в какой-нибудь храм! – попросила она Ахилла. – Жрецов нет, и обряд совершить некому, ну так хотя бы сами принесем жертвы и помолимся. Мы ведь уже муж и жена, а брака так и не заключили...

– Да, нужно зайти в храм, – охотно согласился Ахилл. – Только не в городе. Здесь в храмах убивали людей. Жрецы должны будут очистить их от человеческой крови перед тем, как вновь приносить жертвы. Тогда уж потратим время, поднимемся к храму Аполлона.

– Но там убили тебя! – воскликнула амазонка.

– А вот это не имеет значения, раз я живой. Поехали.

Они вскочили в седла, потеснив свою поклажу, и очень скоро Рей и Дес (так назвала Пентесилея белого красавца-жеребца, пойманного Критой на равнине) галопом взвились на вершину холма, где, будто ничего не произошло, светлый и невозмутимый, стоял храм Аполлона Троянского.

Герой и амазонка спешились локтях в трехстах от святилища, привязали коней и только собрались идти дальше, как вдруг навстречу им показалась из гранатовых кустов девушка. Невысокая, в темном плаще, закинутом через плечо, с корзиной в руке.

– Мир вам! – совершенно спокойно приветствовала она незнакомых людей, пораженных ее появлением, и вдруг вскинула руки и вскрикнула, не скрывая радости:

– Ахилл! О, сребролукий Аполлон! Ты вернулся! Ты жив!!!

– Хрисеида! – ахнул герой. – Я думал, ты и твой дед либо погибли, либо давно ушли отсюда...

– Нет, – она смеялась от радости. – Мы никуда не ушли. Дедушка не захотел уходить, и никто его не тронул: ахейцы сюда просто не приходили. И он служит в храме, как и служил. А ты...

– А я пришел с женою, чтобы совершить жертвоприношение. Но если почтенный Хрис здесь, то не согласится ли он снизойти к нашей нынешней нищете и соединить нас по должному обряду и по троянскому обычаю, надеясь, что отблагодарим мы его и принесем дары храму лишь в будущем?

– Дедушка тебе и так обязан на всю жизнь! – твердо сказала девушка. – И ничего нам от тебя не нужно. Но ты... Раз ты жив, то почему не уехал с ахейцами?

– Потому что я – троянец, Хрисеида. Потом расскажу. Позови же деда!