– Хорошо! – Ахилл вновь налил вина и хотел было по привычке нарезать мяса для раненого, но тот выхватил у него тушку цесарки и, решительно оторвав от нее порядочный кусок, принялся за еду, отщипывая кусочки от лепешки и заедая ими мясо.

– Вкусней не бывает! Давно мне так не хотелось есть... И вина давно так не хотелось. Налей-ка еще.

– Уже налил! – отозвался Ахилл. – И я пью за скорое возвращение твоей жены, в котором, как ты понимаешь, не сомневаюсь... Поверь мне, Гектор, я не думал, что бывают такие женщины. Разве что амазонки... Но их я никогда не видел. А ты?

К удивлению базилевса, Гектор вдруг покраснел.

– Я-то видел их... Какое хорошее вино! Откуда такое?

– Варвары привозят и продают за чистую бронзу и прочие мелочи. Таковы дикари – союзничают с Троей и торгуют с ее врагами... Тебе еще?

Гектор кивнул.

– Наливай. Ты ведь можешь не бояться, что я свалюсь, коль скоро таскаешь меня на руках.

– Скорее ты должен бояться, что свалюсь я, с тобою вместе! – проговорил Ахилл, с готовностью вновь наполняя кубки густым темно-красным напитком. – А расскажи-ка об амазонках. Правда ли, что их почти никто еще не побеждал в сражении?

– Правда! – Гектор улыбнулся, поднося к губам кубок. – Но их царицу я победил.

– Царицу? – переспросил Ахилл. – О ней я много слышал... Ее зовут...

– Пентесилея. Она поклялась, что станет моей женой.

Ахилла так изумило это известие, что он едва не поперхнулся вином и, держа в одной руке кубок, в другой – полуобглоданную ножку цесарки, уставился на Гектора.

– Вот это здорово! И отчего же не она твоя жена?

Гектор опустил глаза.

– Я никогда и никому этого не рассказывал. Ты первый, кто узнает... Это было пять лет назад. Тогда, если помнишь, мы заключили с ахейцами первое перемирие и начали было переговоры, но вскоре стало ясно, что они закончатся ничем, и война возобновится. И в то время пришло письмо из Темискиры, столицы государства амазонок. Как раз тогда погибла их прежняя царица, Амарсида, и амазонки избрали Пентесилею. Ей было семнадцать лет, и она стала самой юной царицей за всю историю государства амазонок. Она знала о том, сколько лет уже длится война Трои с ахейцами, и горела желанием помочь нам, хотя им по-прежнему хватало войн со своими соседями. Отец решил, воспользовавшись перемирием, послать меня к амазонкам, чтобы договориться о помощи с их стороны, на случай, если снова начнутся бои...

– Он понимал, что против тебя царица не устоит? – небрежно спросил Ахилл.

Приамид покраснел и сердито нахмурился.

– Полагаю, он думал скорее о том, что я умею говорить на нескольких языках... Хотя, Пентесилея говорит отлично и на нашем языке, и на многих других. Амазонок дикарками не назовешь, при всей суровости их жизни. И вот, я поехал туда, и мы с ней встретились. И... это было как рок... Она полюбила меня. И я... Я тоже думал, что люблю.

– Думал или любил? – безжалостно уточнил Ахилл, опрокидывая свой кубок и вновь берясь за кувшин.

– Думал, что люблю, – голос Гектора на сей раз прозвучал твердо. – Тогда я и не знал, что такое любить... Я радовался, что завоевал неприступную царицу амазонок. Это были несколько безумных и великолепных дней и ночей! Мы с Пентесилеей отдавались друг другу, забыв на время обо всем! Потом я вспомнил, что должен возвратиться в Трою, и предложил ей поехать со мною. Но она отказалась. Ты слышал, наверное, как строги их законы. Чтобы выйти замуж не на время, а навсегда, амазонка должна сначала получить разрешение всего племени. Потом ее избранник должен выдержать специальное состязание с амазонками...

– Неужели ты бы его не выдержал? – искренне изумился Ахилл.

– Не в этом дело... – Гектор смущенно отвел глаза. – Я сказал ей, что на это ведь нужно еще несколько дней, а у нас война, и... На самом же деле я просто не знал, так ли хочу этого... А она... Она и мгновения не усомнилась во мне! Она готова была ждать годы! И поклялась, что выйдет за меня замуж, как только это будет возможно. Тогда и я думал, что, если не будет всех этих препятствий, то я женюсь на ней... Я... Ах, разве я сейчас помню обо всем, что тогда думал!

– А что было потом? – спросил базилевс.

Гектор отломил еще кусок от тушки цесарки, которую уже наполовину уничтожил, и нечаянно откусил так много, что тут же подавился и закашлялся.

– Осторожнее, обжора! – возмутился Ахилл – Для твоего горла это совершенно недопустимо...

Он хлопнул троянца ладонью между лопаток и тут же испугался еще сильнее.

– Я не сделал тебе больно?

– Нет! – Гектор запил мясо глотком вина и перевел дыхание. – Ты удивительно умеешь рассчитывать свою силу.

– Этому я еще в детстве научился. – Пелид вздохнул. – Не то ломал бы все, к чему ни прикоснусь. Думаю, тебе приходилось учиться тому же – ты ведь тоже во много раз сильнее самых могучих воинов... Но ты мне не ответил.

– Что? Ах, да! Что было потом... Потом ахейцы... потом вы взяли Фивы. Погиб фиванский царь и его сыновья. Ты ведь знаешь, этот город был частью Троянского союза и полностью подчинялся моему отцу, но от старых времен там остался царствующий род, и Приам не возражал против того, чтобы глава города по-прежнему назывался царем. Андромаха – одна из дочерей царя Фив. Во время штурма города женщины с детьми, старики, жрецы храмов ушли в горы, и потом им удалось тайком пробраться в Трою с той стороны, где нет ахейских лагерей. Уцелевшие фиванцы были потрясены гибелью города и своих родных. Им стоило большого труда прийти в себя. Андромаха осталась совсем одна, ее мать умерла за два года до того, старшая сестра уже несколько лет замужем далеко, в чужих землях, а младшая в день гибели города пропала – или ее убили, или, что вернее всего, она сгорела при пожаре. Моя мать взяла Андромаху к нам во дворец. Вот тогда-то я ее и увидел! Увидел и понял, что никогда прежде не любил женщину...