Шрифт:
И вдруг — снова беда!
Снова прислали негров! Из того же Заира!
Алла точно с цепи сорвалась: переходила из одних чёрных рук в другие. На виду у всего города, на посмешище всей общины!
Аркадий тайно встретился с неграми, рассчитывая подкупить их и заставить отказаться от Аллиных притязаний.
Те его не поняли: Как же так?! Конец 20-го столетия, беспроволочные телефоны, полёты на Луну, родина победившего социализма — и такая косность?!
21. Нельзя спрашивать что такое любовь
И тогда на помощь пришёл Роберт.
Мать его занималась знахарством, понатаскав в этом и сына. Кроме того в тюрьме, куда он угодил за растление малолетних, Роберт сдружился с ассирийцем Шахбазовым, который писал стихи о чёрной магии и поведал ему об искусстве управления чужими душами.
Этого Шахбазова я помнил со студенческих лет. Он рассказывал всем, будто в одной ассирийской рукописи, которую переводил в куплетах на русский, сказано, что каждая душа, узнав о назначении воплотиться в человека, глубоко об этом горюет. И молит Бога не посылать её в человеческую плоть — место плача, скорби и боли. Но Господь, дескать, неумолим: на то Он и Господь.
Поэтому, уверял Шахбазов, человек рождается против своего желания, живёт против желания, умирает против желания, а душа возвращается вверх и трепещет в ожидании Страшного суда. А раз уж душа любого человека пребывает нехотя, с нею легко войти в заговор. Как и всё сказанное Шахбазовым, я считал это глупой выдумкой, но позже вычитал такое же в Талмуде. Что же касается самого ассирийца, он, кстати, повесился наутро после того, как его отпустили на свободу.
По словам матери, Роберт взялся помочь Розину за крупную сумму.
Раз в день, ранним утром, от встречался с девушкой наедине в своей квартире и, говорят, шептал над ней заклинания с тем, чтобы её душа расторгла договор с сатаной. Вечерами же, в присутствии Аркадия, Роберт умерщвлял в своей мастерской чёрного петуха. Однако прежде, чем полоснуть его ножом по горлу, резник требовал у девушки прижать птицу на мгновение к своей порочной плоти.
— Стоп! — шепнул я матери и шагнул в угол, где над канавкой для стока крови суетились Роберт с Аллой.
— А где Аркадий? — спросил я у него.
Беззвучно шевеля мясистыми губами, он, впрочем, меня не услышал. И не в мою сторону не обернулся. Правая рука Роберта держала за ноги вздрагивавшего петуха, а другая лежала на шее девушки. Алла — с поникшей головой — стояла к нему впритык и посматривала на меня исподлобья.
Мне показалось, что в тепле ладони на её шее и в моём неясном взгляде она учуяла нечто такое, что лежит по другую сторону добра и зла. Зрачки у неё были теперь особенно мутными, но она их не стеснялась — и не моргала. Закончив молиться, резник зубами задрал себе рукава и обнажил заросшие жёлтым мхом мускулистые руки. Потом взметнул петуха в воздух, прижался к девушке плотнее и стал крутить птицу над её головой.
— Зот халифати, зот тепурати… Вот твой выкуп, твоё искупление, — шептал он, пригнув к ней свою голову. — Этот петух будет умерщвлён, а ты очищена! Скажи «амен»!
— Амен! — приговаривала чуть слышно девушка.
После третьего раза резник откинул петуху голову назад, отщипнул пух на горле и, выдернув из передника нож, полоснул птицу по глотке.
Петух удивился: выкатил глаза. Взгляд его остекленел.
Роберт забрал в зубы окровавленный нож и большим пальцем левой руки надавил на рану. Надрез на горле расступился, и из него, задымив розовым паром, выскочил перерезанный конец трахеи. Через мгновение из раны хлынула быстрая струя крови, и резник вскинул птицу на крючок над канавкой.
Девушка не отводила глаз от забившегося петуха и не пыталась укрыться от разбрызгиваемой им крови. Когда птица угомонилась, Алла, побледневшая и скрюченная, направилась к выходу навстречу вернувшемуся со двора отцу.
— Помолилась? — спросил у неё Розин.
— Пока нет, — ответил Роберт и, притянув к себе девушку, медленно, но теперь уже плотоядно обхватил её сзади за горло. Большой палец резника заёрзал в основании её затылка и замер, скрывшись в золотистом пуху. — Давай!
Девушка выпрямилась и задышала громко и часто. Синяя жилка у неё на шее запрыгала, а потом настала пауза.
— Бог мой и Господи, — произнесла она неуверенно, всматриваясь то в пятна остывающей крови на своей груди, то в крупные жилы на волосатой руке резника. — На тебя уповаю, Владыка. Огради меня от зла и приставь ко мне Твоих помощников. Да шествует со мною с правой руки архангел Мишаел, а с левой архангел Габриел, а впереди меня да пребудет архангел Уриел, сзади архангел Рафаел, а над головою моею да витает Дух Твой Святой.
— Амен! — согласился Роберт.
— Не поможет и это! — бросил мне на прощание Розин.