Чтобы быть независимым и свободным, человеку нужна предусмотрительность. Он должен смотреть вперед — потому что смотреть назад бессмысленно; с прошлым ничего нельзя сделать, вы не можете его изменить. Но можно что-то сделать в будущем. Если вы предусмотрительны, вы можете отвечать ситуации более уместно и изящно.

Сверхчеловек — самый изящный человек, которого можно представить. Его изящество исходит из предусмотрительности. Это очень расслабленный человек, и его расслабленность рождается из предусмотрительности. Он знает, что должно случиться; он готов ответить.

Вы не можете застать его неготовым. Даже если смерть стучится в его дверь, он радостно приветствует ее — ибо он познал жизнь; смерть будет для него новым приключением.

Узловатыми и искривленными, но гибкими и твердыми пусть стоят они у моря, как живой маяк непобедимой жизни.

Там, где бури низвергаются в море и горы утоляют жажду свою, денно и нощно будут они стоять на страже, чтобы испытать и познать себя.

Для индивидуальности каждая жизненная ситуация — это испытание, какой бы трудной и тяжелой она ни была. Такой человек радостно идет на все. Как счастье принимает он любую опасность, ибо только эта опасность сделает его сильнее, даст ему признание — не в толпе, но признание от самого существования.

Испытанным и проверенным должно быть каждое из них, чтобы знать мне, моего ли они рода, закалена ли воля их, молчат ли они, даже когда говорят, и делают ли вид, что берут, отдавая.

Сверхчеловек, человек, который обрел целостность и индивидуальность, который окружил себя сознательностью, молчалив даже тогда, когда говорит. Глубоко внутри он — не что иное, как безмолвие. Его слова рождаются из тишины, а не из болтовни ума.

Ваши слова могут исходить из двух источников: либо из тишины сердца, либо из шума, безумной разноголосицы головы. В основном они рождаются из головы, ибо вы никогда не входите в безмолвие собственного сердца.

Когда слово приходит из головы, оно бессмысленно. Когда слово рождено в безмолвии, оно очень значимо. Оно несет в себе нечто от тишины. И если у вас есть уши, чтобы слышать, вы услышите не только слово, вы услышите также и безмолвную весть.

Человек, который сознателен, бдителен, индивидуален, знает также, как дарить — чтобы не унижать другого, чтобы не унижать чужой гордости; он отдает так, как будто вовсе не дает. Наоборот, он берет что-то. Он возвеличивает вашу гордость, ваше достоинство.

Чтобы сделаться некогда спутниками моими, созидающими и празднующими вместе со мной; теми, кто напишет волю мою на моих скрижалях — "Все сущее да становится совершенным".

И ради них и подобных им должен я сам достигнуть совершенства.

Нужно начать с самого себя.

Нужно стать предельно эгоистичным.

Только из этого эгоизма вырастет цветок, который сможет поделиться ароматом с другими.

Старые традиции учили вас быть бескорыстными, но вы даже не умеете быть эгоистичными — как вы можете стать бескорыстными? Вы даже не знаете, что такое эгоизм. Начните с начала. Все старые учения о бескорыстии — абсолютная чепуха. Люди, которые пытались быть бескорыстными, только на поверхности были такими; в глубине они эгоистичны.

Мне всегда нравилась одна прекрасная история. В одном китайском городе был ежегодный праздник. В древнем Китае колодцы не были ограждены стенами, так что было очень легко упасть в колодец; вам ничто не мешало. Один человек упал в колодец, а поскольку был праздник, то стоял такой шум, что никто не слышал, как он кричит. Только буддийский монах, привыкший к глубокой тишине, услышал его крики: "Спасите!"

Он подошел к колодцу и сказал:

— Какой смысл? Что ты будешь делать, если тебя спасут? Снова повторять эту жизнь? Лучше молча умереть, как учил меня мой учитель.

Этот человек сказал:

— Мне сейчас не нужна никакая философия. Я умираю, а ты говоришь о философии! Буддийский монах сказал:

— Никто не умирает, душа вечна. Мы просто меняем дом. Увидимся в каком-нибудь другом доме. — И ушел.

Этот человек очень разозлился, но ничего не мог сделать — ведь он был в колодце. Тогда пришел монах-даос — эти люди слышали, как он кричит, поскольку привыкли к медитации и тишине. Он посмотрел вниз и спросил: