Знания не могут совершить с вами никакой трансформации, но они могут принести честь, награды, Нобелевскую премию. Они могут сделать вас очень уважаемой персоной в мире. Но вам прекрасно известно, что все ваши знания поверхностны, заимствованы. Они основаны на вере — не на знании, не на переживании.

Это рождает в людях величайшее лицемерие. Им приходится притворяться в соответствии с системой верований. Конечно, они не могут жить в соответствии с ней, потому что они этого не пережили, так что на людях они надевают маску, а в приватной жизни эту маску снимают. Вы обнаружите, что наедине с собой, они совершенно другие люди.

С черного хода они правдивы; в гостиной они крайне фальшивы. В толпе они — не что иное, как актеры на сцене; только в одиночестве они немного расслабляются. И именно поэтому такие люди очень боятся одиночества, потому что в одиночестве они осознают свое невежество. Вся их добродетельность, все их познания, все их поведение — просто картинка. Внутри же — всевозможные дикие звери.

Я слышал историю. Мужчина и женщина занимались любовью, и вдруг женщина сказала:

— Я слышала, как в гараж въезжает машина моего мужа. Он не должен был приехать, но иногда он возвращается неожиданно. Скорее прячься в шкаф.

Другого выхода не было. Он залез в шкаф, голый. Муж вошел и сказал, что ему пришлось срочно вернуться за чем-то необходимым — он служил детективом в полиции. Пока он разговаривал с женой, бедный любовник стоял в шкафу, голый. Было холодно, он весь дрожал, и вдруг он услышал рядом тихий голос. Маленький мальчик сказал:

— Здесь очень темно. Мужчина прошептал:

— Молчи! Я дам тебе десять долларов. Мальчик сказал:

— Но здесь очень темно! — Тогда он дал ему двадцать долларов.

— Я буду кричать, потому что здесь действительно темно. Мужчина сказал:

— Странно... У меня всего пятьдесят долларов. Возьми их все, только пожалей меня. Не кричи.

На следующий день мальчик сказал отцу:

— Я хочу купить велосипед.

— Велосипед? — удивился отец. — Но у меня нет лишних денег.

Мальчик сказал:

— Не беспокойся о деньгах. Я узнавал, он стоит всего пятьдесят долларов; у меня есть пятьдесят долларов. — Он показал отцу деньги. Отец сказал:

— Откуда у тебя пятьдесят долларов? Сын молчал. Отец сказал:

— Пока ты не скажешь мне, откуда у тебя эти деньги, я не возьму тебя в магазин. Мальчик сказал:

— Но я не могу сказать этого. Ты хочешь лишить меня источника доходов? Если я расскажу тебе, его больше не будет. Отец заметил:

— Это какой-то странный источник доходов, если ты не можешь о нем говорить.

— Стоит мне что-нибудь рассказать, как он иссякнет. Поэтому я и не могу говорить — я не хочу остаться без заработка.

Отец сказал:

— Тогда вот что. Сегодня воскресенье, мы сначала пойдем в церковь... не говори мне, признайся священнику, священник ведь никому не скажет.

— Хорошо, это можно, — сказал мальчик. Он пошел в исповедальню. Это такая маленькая будочка, а священник сидит за занавесом. Мальчик сказал:

— Здесь очень темно, — на что священник воскликнул:

— Сукин сын, ты снова начинаешь все это?!

Таковы ваши священники: в церкви у них одно лицо, в реальности — другое. Но таковы не только священники, таковы почти все — все неискренни. И эта неискренность пришла в мир потому, что нам твердили: верьте — вместо того, чтобы исследовать и искать.