– В таком случае к вам может прийти, ну, скажем, Александр Друзь. Эрудиции, выдержки, опыта ему не занимать. Он давно мог бы выиграть у вас эти шестьдесят миллионов.

– Вполне возможно, – улыбнулась Жанна. – Но ни Друзь, ни другие игроки подобного уровня к нам попасть просто не могут. У нас существует очень жесткое правило – человек, желающий играть у нас, не должен был появляться на экране в любой другой игровой программе в течение последних трех лет и не имеет права играть на телевидении еще три последующих года. У нашей передачи именно такой подход к составу участников. Мы делаем программу, в которой участвуют простые зрители, а не профессионалы телевизионных игр. Телезрители должны видеть и чувствовать, что на экране точно такие же люди, как они сами, а значит, каждый из них, если захочет, имеет право попробовать попасть на игру. Тем более что у нас можно сыграть только один раз в жизни, поэтому места для новых игроков возникают постоянно.

– А как же тогда Ребриков? Вы же говорили, что он участвовал в подобных играх.

– И даже выигрывал. Ну и что? Времени прошло вполне достаточно, да и никаких особенно выдающихся результатов он там не показал, так что никто из зрителей его не помнит. Почему бы и не он, в конце концов?

– Значит, Ребриков пришел к вам точно так же, как и все остальные? И какие у него были результаты на этих ваших тестах? Где-нибудь это можно узнать?

– Ну конечно, Арсений Петрович, – лукаво улыбнулась Жанна. – По компьютерной базе данных на игроков. Если вы разрешите мне хотя бы компьютером воспользоваться...

– Ну, Жанна, вы нас за таких уж держиморд-то не принимайте. Поймите – мы все-таки убийство расследуем. Нам нужна абсолютно независимая и объективная картина всего произошедшего. Конечно, проверьте, что нужно, по компьютеру.

Жанна присела за рабочий стол и принялась стучать по клавишам.

– Вот, пожалуйста, смотрите. Ребриков... По телефону ответил на двадцать три вопроса из тридцати. Психологов прошел, но так... – Жанна неопределенно покрутила пальцами в воздухе, – фифти-фифти. Тренировочную игру с этой группой Галя проводила. Раз отобрала – значит, подошел. В общем, годился. Но средненький, я же вам говорила. Не должен он был сегодня выиграть, Арсений Петрович! Вернее, выиграть-то он, конечно, мог, но не такую сумму!

В кармане Колапушина неожиданно закурлыкал сотовый телефон. Достав его и взглянув на дисплей, он нажал на кнопку.

– Слушаю вас, товарищ генерал... Так, понял, Павел Александрович... И вы тоже?.. Хорошо, ждем.

Сложив телефон и сунув его обратно в карман, Колапушин обратился к Жанне:

– В Москву прилетел ваш Смолин. Он уже выехал из Шереметьева сюда. Видимо, скоро будет. Наш генерал тоже подъедет.

– Смолин?! Из Греции?! Он что, прервал отпуск? – моментально впала в панику Жанна. – Все! Это конец!

– Ну подождите так беспокоиться, Жанна... Еще пока ничего не известно.

– Вы просто его не знаете, Арсений Петрович! Все, программе конец! И мне тоже конец. Я на телевидении больше не работаю! Он меня вышибет с таким треском, что я больше на телевидение устроиться не смогу. Ни на один канал! Ни в одну фирму! Всех нас вышибут! Нам всем просто дадут такого пинка, что мы вылетим отсюда впереди своего собственного визга! – Губы Жанны предательски задрожали. Она вскочила и отвернулась к окну.

Колапушин, не представляя, чем он может ей сейчас помочь, смущенно похмыкал и решил спуститься, чтобы встретить генерала Шугаева.

То, что генеральный директор телеканала Борис Евгеньевич Смолин и правда очень крут, Колапушин понял уже по тому, как немногочисленные в ночное время сотрудники Дома старались вжаться в стенки и не попадаться на глаза шефу, когда тот стремительно проходил по помещениям.

Но это в данном случае оказалось только на пользу делу. Превратив кабинет Аннинской в свой штаб, Смолин старался помочь в работе опергруппе во всем. Сидя за Жанниным столом, он моментально вникал в суть очередной проблемы и четко и ясно отдавал свои приказы по телефонам. Видимо, он и вправду был очень крупным специалистом в области телевидения, и работе это очень помогло.

Чувствовал он себя здесь как дома – снял и повесил в шкаф свой дорогой пиджак, распустил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Вытащив из-под горшка с цветком на подоконнике поддон, он приспособил его вместо пепельницы.

Видно, на Смолина здешний запрет на курение в здании не распространялся.

В кабинете Жанны, кроме Смолина, сидели начальник Криминальной милиции ГУВД Москвы генерал Шугаев – человек, которому подчиняется не только Уголовный розыск но и УБЭП [1] , ОБНОН [2] и целая куча других управлений и отделов ГУВД, сотрудник Следственного управления Московской городской прокуратуры Мишаков и Колапушин, которые уже доложили о результатах расследования, имеющихся на этот момент.

– Значит, – внимательно выслушав все, обратился Смолин к Колапушину, – вы считаете, что во время съемки была проведена какая-то хитроумная махинация?

– Тут я полностью согласен с выводами Арсения Петровича. – Шугаев утвердительно кивнул. – Случайное совпадение двух таких серьезных событий в одном и том же месте и в одно и то же время лично мне представляется совершенно невероятным.

– Мне тоже, представьте себе. Но тогда получается, что Троекуров и этот игрок ухитрились каким-то образом сговориться? Почему же вы не задержали Ребрикова?