– Ты прав, Егор... Актриса она действительно великолепная. – Голос Колапушина звучал очень необычно. Немигайло посмотрел на него с удивлением, открыл рот и... промолчал.

Колапушин протянул руку и щелкнул тумблерами на пульте, переключая монитор на другую камеру и включая звук. Теперь на экране был великолепно виден стол с сидящим за ним Ребриковым и слышен каждый шорох.

– Здравствуйте, Коля, – очень приветливо поздоровалась Жанна, подходя к столику. – Ну что же это вы смотрите на меня таким букой? О! Да вы даже с цветами, оказывается?!

– Как мне велели... – растерянно ответил Ребриков.

– Велели? – Жанна подняла брови в веселом изумлении. – А я-то думала, что вы всегда приходите с цветами на свидание с дамой. Ну что же вы не приглашаете меня сесть?

– Извините, я растерялся... Я не думал, что это будете вы. Садитесь, пожалуйста.

Жанна поставила на стул небольшую дамскую сумочку, развязала и сняла косынку. Легко тряхнув головой, она небрежно привела в порядок пышные волосы, а косынку аккуратно сложила и положила рядом с сумочкой, после чего грациозно опустилась на соседний стул.

– Ну вручайте наконец мне свой букет, Коля! Мне он очень нравится. О, да вы уже и заказ сделали? Прекрасное свидание! Налейте мне вина, пожалуйста, только немного. Нам же еще с вами поговорить надо, а это лучше делать на трезвую голову.

В подсобке Колапушин и Немигайло внимательно вглядывались в экраны мониторов.

– Сейчас начнет, Арсений Петрович!

– Егор, не шуми! – сквозь зубы резко бросил Колапушин. – Дай послушать!

Немигайло искоса посмотрел на подполковника и увидел его напряженное лицо с крепко стиснутыми зубами и желваками на скулах. Егор мудро рассудил, что сейчас ему, пожалуй, стоит помолчать.

– Коленька, – ласково спросила Жанна, – вы хорошо помните, что было в том письме, которое вам передали?

– Ксерокопия, – угрюмо буркнул Ребриков. – Откуда она у вас?

– Ну вы же сами понимаете, Коля, что ксерокопию можно снять только с оригинала. А оригинал вашей расписки у меня.

– Почему у вас? Я давал расписку Троекурову, а не вам.

– А я ее забрала у него, Коля.

– И он вот так просто вам ее отдал? Даже и не возразил ничего?

– Не совсем так, Коля. Я взяла ее у него тогда, когда он уже ничего не мог возразить.

– Вы... – Ребриков испуганно посмотрел на Жанну. – Вы подходили к нему, когда он был уже мертвый?

– Коля. Вы же ведь умный человек! Неужели вы до сих пор ничего так и не поняли?

Ребриков посмотрел на Жанну с ужасом:

– Вы хотите сказать?..

– Совершенно верно, Коля. Именно это я и хочу сказать!

– Но... по телевизору же говорили, что это был киллер...

– Уж кому-кому, а вам-то надо было бы знать, что нельзя верить всему тому, что говорят по телевизору.

– Это неправда!

– Почему, Коля?

– Если бы... Если бы это было так, вы никогда не рассказали бы об этом!

– Какой же вы все-таки наивный, Коля, – жестко усмехнулась Жанна. – Вот как раз вам-то рассказать это было совершенно необходимо.

– Почему именно мне?

В красивых глазах Жанны неожиданно появился стальной блеск, взгляд стал таким жестким, что Немигайло в подсобке выпучил от изумления глаза и снова искоса глянул на Колапушина, лицо которого больше всего напоминало какую-то неподвижную суровую маску, и только перекатывающиеся желваки на скулах показывали, что это все-таки живой человек.

– Ты что, ничего не понял, болван?! – грубо и резко бросила Жанна. – Чтобы ты не сомневался! Не сомневался в том, что я уже сделала и что я могу сделать с тобой!

Ребриков в панике быстро оглянулся:

– Здесь... Здесь вы этого не сделаете! А я заявлю в милицию прямо сейчас!

– Правда? – насмешливо спросила Жанна. – И что же ты там, интересно, скажешь?

– Что вы убили Троекурова!

– Нет, ты все-таки дурак, Коля! Неужели ты до сих пор так и не понял, что тебе тогда придется объяснять им, почему я это сделала? Тебе же придется рассказать и о расписке, и об игре... То, что вы провернули вместе с Троекуровым, называется мошенничеством в особо крупных размерах. Ты не просто не получишь этих денег – ты сядешь, и сядешь надолго!

– Вы тоже сядете! – панически выпалил Ребриков. – И срок у вас будет побольше моего!

– Да? – Ирония в голосе Жанны все возрастала. – И за что же это, интересно, меня посадят?

– За убийство!

– За какое убийство, Коля?

– За убийство Троекурова! Вы мне сами только что рассказали!

– Я тебе это рассказала?! А ты не слишком ли долго был сегодня на солнышке, Коля? Кажется, у тебя начались слуховые галлюцинации.

Немигайло, в очередной раз взглянув на Колапушина, наконец решился задать вопрос: