— Если семнадцатое, то это «Прогресс», — сказал командир.

Про который они все как-то забыли.

Раньше бы ни за что не забыли, потому что «грузовики» привозили им приветы от родных, свежую почту, диски с заказанными новыми фильмами и подарки. Что всегда было событием!

— Ура! — не очень-то весело сказал кто-то.

И все сказали:

— Ура!

Потому что все равно обрадовались!

Хотя, по идее, должны были не все! Кто-то должен был насторожиться.

Но он тоже сказал:

— Ура!

Как все прочие!..

«Прогресс» медленно, но неуклонно сближался со станцией, выходя на ее орбиту, гася скорость и норовя пристроиться к ее стыковочному модулю.

Через десять-одиннадцать часов он должен был сойтись с ней вплотную и, соединившись стыковочными узлами, слиться в единое целое.

Корабль вез заказанную еще раньше, еще до того, как все случилось, свежую воду, воздух и посылки.

Хотя… не только их…

Записку обнаружили в гальюне. Не на гвоздике. Потому что в космических гальюнах гвоздиков не бывает. Они там просто не нужны.

Да и сама записка была не стандартная, не на бумаге, не написанная от руки и даже не распечатанная на принтере. Это была электронная записка. Она бы могла находиться в бортовом сортире до скончания века, если бы сама себя не обнаружила. Писком.

Записка запищала в момент, когда там находился французский астронавт. Он услышал характерный писк и начал оглядываваться по сторонам, пытаясь понять, откуда исходит звук. И довольно быстро нашел откуда.

Потому что нашел карманный компьютер, на жидкокристаллическом экране которого темнели буквы. Всего несколько строк.

Французский астронавт прочитал записку сам. И прочитал всем. Вслух.

Записка была от него — от шантажиста.

В ней было две новости: первая — плохая, вторая и того хуже!

Начали с той, которая плохая и которая, за неимением хорошей, могла сойти за «так себе».

Шантажист требовал немедленно убрать русский корабль «Прогресс» обратно на Землю.

Вторая, еще более худшая новость, такой и была. И вытекала из первой. Потому что в ней, если грузовой корабль «Прогресс» не будет в течение нескольких часов отправлен обратно, шантажист угрожал новыми жертвами.

Проведенное по горячим следам следствие ничего не дало.

Хозяин компьютера нашелся сразу — им был Рональд Селлерс. Компьютер пропал день назад, а теперь вот нашелся. В гальюне. Того, кто его туда подбросил, конечно, никто не видел, так как это мог сделать кто угодно, в том числе тот, кто просто проплывал мимо.

Шантажист все рассчитал очень верно. Если бы это была не электронная записка, а обычная, его можно было бы вычислить по почерку. Если бы он, стремясь сохранить анонимность, попытался распечатать ее на бортовом принтере, его бы могли схватить за руку и тут же — за одно место. К тому же просто записка могла бы просто пропасть, так как пищать не умела, тем более в заданное время.

Шантажист прислал письмо, донеся до экипажа все, что хотел, никак себя не обнаружив!

И он снова угрожал!

Все задумались. Не попросить ли Землю убрать «Прогресс»? Если попросить всем вместе, то, может быть, к ним прислушаются?

Хотя все понимали, что вряд ли прислушаются. Земля астронавтам не подчиняется! В космосе субординация имеет другую направленность — противоположную.

Но попросить можно,

И хочется.

Потому что — страшно. По-настоящему! Так как все убедились, что шантажист слов на ветер не бросает.

Хотя было совершенно не понятно, как он сможет осуществить свою угрозу?

Взорвать станцию? Чтобы погибнуть самому?

А смысл?

Ему не нужна смерть астронавтов, ему нужны выплаченные за их жизни деньги! Иначе он давно спровадил бы их на тот свет!

Тогда о каких жертвах он говорит?

Вряд ли теперь кто-нибудь, до окончания срока, подставится ему! Дураков нет, теперь все настороже!

Конечно, в качестве жеста отчаяния он может наброситься на кого-нибудь из астронавтов и даже, может быть, убить его… И тем выдаст себя с головой, ничего не достигнув. Потому что вряд ли он сможет справиться со всеми остальными членами экипажа. Которые его просто-напросто скрутят совместными усилиями.

Но даже если представить невозможное, представить, что он как-нибудь ненароком всех их одолеет, он все равно выдаст себя, после чего игра в шантаж будет проиграна! Все, чего он может добиться, он может добиваться лишь до тех пор, пока неизвестно, кто он!

То есть складывается патовая для него ситуация — если он ничего не делает, то его перестают бояться, убедившись в том, что он не всесилен.

Если он пытается что-то предпринять, то обнаруживает себя, в конечном итоге теряя гораздо больше, теряя уже не авторитет, а — все!