— Да, — ответил тот, — хорошо уже и то, что мы идем по тому направлению, куда нам именно и нужно. Но какой крюк нам пришлось бы сделать!.. Ах, какой крюк!

Путники начали устраиваться по возможности удобнее на своем плывущем островке. Прежде всего решили, что помещаться они будут по-прежнему в повозке, так как там они были все-таки защищены от ветра.

Корнелия, Кайета и Наполеона пошли в свое отделение и занялись стряпней, о которой вот уже сутки никто не думал. Обед скоро был готов, и если не слышно было обычного смеха и веселых разговоров, то по крайней мере все подкрепили свои силы. Ведь с момента отъезда с островка Диомида все страшно измучились.

Так прошел день. Буря продолжала свирепствовать с ужасающей силой. Появились чайки и буревестники, вполне оправдывающие свое название.

Следующие дни: 28-е, 29-е, 30-е и 31 октября не принесли с собой никакой перемены. Восточный ветер бушевал по-прежнему.

Сергей Васильевич тщательно исследовал форму и величину льдины. Она была вроде неправильной трапеции, длиною от ста до ста тридцати метров и шириною около тридцати. В середине эта трапеция немного возвышалась. На поверхности не было заметно ни одной трещины, хотя иногда были слышны глухие потрескивания. По-видимому, льдина была очень прочна, по крайней мере до сих пор не заметно было, чтобы она пострадала от толчков.

С большими усилиями оттащили «Красотку» на середину. Там укрепили ее при помощи кольев, и теперь можно было быть уверенным, что ветер не опрокинет ее.

Больше всего пугали толчки при встрече льдины с громадными айсбергами, которые передвигались с различной скоростью и то плыли по течению, то кружились на одном месте. Некоторые поднимались над водой на высоту до семи метров. Казалось иногда, что вот-вот такая глыба налетит на плавучий островок и разобьет его или опрокинет. Некоторые толчки были так сильны, что если бы не были приняты меры предосторожности, то ничего не осталось бы в повозке; все было бы поломано и разбито. Все были в постоянном страхе, что льдина неожиданно расколется. Как только вблизи показывалась глыба льда, так сейчас же все путешественники собирались возле «Красотки» и, прижавшись друг к другу, ожидали толчка. Жан старался быть возле Кайеты. Самым ужасным несчастьем было бы, если бы льдина, расколовшись на несколько частей, разделила бы и без того исстрадавшихся путешественников.

Да, на середине льдины было все же надежнее, чем на краях.

Ночью Сергей Васильевич, Каскабель, Жан и Гвоздик дежурили поочередно. Ночи были очень темные, и только низко над горизонтом тускло светила луна, блеск которой, едва-едва пробиваясь сквозь туман, давал возможность рассмотреть приближение айсберга. Тогда, по крику дежурного, все моментально вскакивали и выбегали наружу.

Иногда направление айсберга менялось, и он проходил рядом с льдиной, а иногда толчок был так силен, что веревки лопались, и колья вылетали вон. Казалось, что все сейчас будет исковеркано; затем вновь все исправляли, довольные, что сами остались целы и невредимы.

Температура продолжала оставаться ненормальной. Море, несмотря на ноябрь, не замерзало. Это было необыкновенное явление для таких низких широт. Если бы еще попался какой-нибудь запоздавший китолов, можно было бы выстрелами привлечь его внимание. Забрав с собою потерпевших крушение, судно могло бы доставить их в один из портов Америки: в Викторию, Сан-Франциско, Сан-Диего или же на сибирский берег, в Петропавловск или Охотск… Но ни одного судна не было видно — только плывущие айсберги, только пустынное море, заканчивающееся на далеком горизонте вечными льдами.

Большим счастьем было то, что, в предвидении длинного путешествия по азиатским степям, где трудно что-либо достать, были сделаны большие запасы провизии: было много консервов, муки, рису, жиров и т. п. О корме лошадям теперь уже нечего было заботиться. Да и правду сказать, если бы Вермут и Гладиатор и уцелели при этой катастрофе, то чем бы их можно было здесь кормить?

2-го, 3-го, 4-го, 5-го и 6 ноября не случилось ничего нового, только ветер начал как будто немного стихать. Дневной свет продолжался всего два часа. Это ухудшало положение. Несмотря на беспрерывные наблюдения, Сергею Васильевичу было очень трудно проверять направление льдины, и ввиду невозможности отметить на карте ее движение он не знал, где они теперь находятся.

Однако 7-го числа заметили какую-то неподвижную точку.

В этот день, около одиннадцати часов утра, когда бледный свет стал пробиваться сквозь туман, Сергей Васильевич, Жан и Кайета вышли на край льдины. В числе балаганного имущества находилась довольно порядочная зрительная труба, в которую Гвоздик показывал зевакам экватор, изображаемый ниткою, натянутой на объектив, и жителей луны, которых представляла пара насекомых, засунутых в трубу. Тщательно вычистив эту трубу, Жан захватил ее с собою и, приставив к глазам, старался рассмотреть, не видно ли где-нибудь земли.

Несколько минут он внимательно всматривался, как вдруг Кайета, протянув руку к северу, сказала:

— Мне кажется, месье Серж, что там… гора!

— Гора? — ответил Жан. — Нет, по всей вероятности, это айсберг.

С этими словами он направил трубу на ту точку, которую указала Кайета, и сейчас же воскликнул:

— Кайета права!

Сергей Васильевич взял трубу и тоже посмотрел в нее.

— Да, — ответил он, — Кайета не ошиблась… Это довольно высокая гора!..

Посмотрели еще и убедились, что к северу, километрах в двадцати-двадцати пяти должна находиться земля.