Шрифт:
Из вежливости адвокат раскрыл документ. С фотографии, сделанной, по-видимому, несколько лет тому назад, на него смотрел владелец удостоверения. На страничке рядом Рушинский прочел, что Влодзимеж Ярецкий родился в Млаве в 1918 году. В графе «гражданское состояние» значилось «женат», в графе «профессия» — «ремесленник». Печать и соответствующая запись свидетельствовали, что удостоверение было выдано одним из отделений милиции города Варшавы.
Рушинский вернул документ клиенту, и тот засунул его в большой, изрядно потрепанный бумажник.
Итак, слушаю вас,— повторил вопрос адвокат.
Я относительно завещания. Если человеку уже стукнуло пять десятков, ему в самую пору подумать о смерти и навести порядок в своих делах, до того как глаза закроет.
Ну, положим, вам еще рановато спешить на тот свет. Да и не кажетесь вы человеком болезненным,— возразил из вежливости адвокат, а про себя подумал: «Если бы тебя, зануду, сейчас кондрашка хватила, можно было бы только благодарить провидение господне».
Никому не ведомо, что нас ждет,— назидательно изрек меж тем Ярецкий.— Посему я решил сделать завещание и с тем пришел к вам.
Разве у вас нет своего адвоката? Вам было бы лучше обратиться по этому вопросу к адвокату, который уже вел какие-либо ваши дела.
Адвокат адвокату рознь. О вас же я столько хвалебного и в газетах читал, и от людей слышал. Вот и подумал — пожалуй, лучше адвоката Рушинского никто мне этого дела не уладит. Так прямиком и пришел к вам.
Весьма польщен,— произнес Рушинский с миной страдальца, которому бормашина прошлась по открытому нерву.
Я знаю, вы очень спешите. Понимаю — важные дела.
Да, очень важные,— подтвердил Рушинский.
Ну, так я коротко.
На сей раз, адвокат промолчал, дабы не затягивать разговора.
—Решил написать завещание...
— Существует три формы,— прервал Рушинский клиента, желая поскорее ввести его в курс дела,— собственноручное, нотариальное и, наконец, особое, изложенное устно и записанное третьим лицом в присутствии двух свидетелей.
—Это я знаю. Прежде чем прийти к вам, я заглянул в семейный кодекс. Завещание у меня готово. Я хочу, чтобы вы прочитали его и сказали, не упустил ли я чего из виду.
Многословный Ярецкий достал большой серый конверт, открыл его и протянул адвокату сложенный лист бумаги. Рушинский развернул и углубился в чтение. Разговоры кончились, и он, наконец, смог приступить к делу. Завещание было напечатано на машинке и только подпись и дата проставлены от руки.
Завещание должно быть написано вамп собственноручно,— объяснил адвокат.
Да я ведь пишу как курица лапой. Кажется, теперь разрешается печатать завещание на машинке, лишь бы подпись была подлинная? А то, что это моя подпись, вы и сами видите. Если нужно, могу еще раз подписаться, в вашем присутствии.
Сказав это, Ярецкий вынул из кармана ручку и вывел внизу: «Подписал еще раз в присутствии адвоката Рушин-ского — Влодзимеж Ярецкий».
Действительно, почерк клиента оставлял желать лучшего. Когда Ярецкий подписывался, у него чуть завернулся рукав, и адвокат увидел на запястье большой шрам. Он мог быть от пули или ножа. Похоже, что рана нанесена недавно, рубец был еще красный.
—Теперь порядок? — Клиент протянул завещание. Оно было напечатано на большом листе, сложенном вдвое, но весь текст умещался на одной четвертой листа.
ЗАВЕЩАНИЕ
Я, нижеподписавшийся Влодзимеж Ярецкий, родившийся в Млаве 27 сентября 1918 года, проживающий в Варшаве, улица Запогодная, 24, квартира 65, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю:
Мой жене Барбаре, урожденной Квасневской, кооперативную квартиру в кооперативе «Наш якорь» на За-ногодной улице, 24, квартира 65, в которой я проживаю в данное время;
легковую машину марки «рено»; вклады на авто и обычных сберегательных книжках в государственной сберегательной кассе, а также все, что она получила при моей жизни.
Больше ей не полагается, и она хорошо знает почему.
Все остальное свое имущество, а именно: ремесленную мастерскую на улице Хелминской в доме № 17, во дворе, вместе с машинами и другим оборудованием; сырье для производства товара; автомашину «варшава»; денежные поступления от клиентов за товары, полученные от предприятия, если таковые окажутся к моменту моей смерти, завещаю Станиславу Ковальскому, проживающему в Воломине, улица Малиновая, 9. Поступаю так, чтобы отблагодарить Станислава Ковальского за то, что он во время Варшавского восстания спас мне жизнь.