Аделаида Казимировна Герцык родилась 16 февраля 1874 года в обедневшей дворянской
семье. Росла и воспитывалась вместе с младшей сестрой Евгенией. Девочки рано
лишились матери, однако появившаяся в доме мачеха стала им другом, а вскоре у
сестер появился и единокровный брат Владимир. Детство сестер Герцык прошло в
основном в Александрове. Образование Аделаиды Казимировны завершилось гимназией.
Ко времени рубежа веков относится начало поэтического творчества А.Герцык. Сохранились
некоторые стихи этого времени, в основном лирика, навеянная ее романом с А.М.Бобрищевым-Пушкиным
– юристом и поэтом, человеком много старше Аделаиды Казимировны, женатым на другой
женщине. В 1903 году, в Германии, Бобрищев-Пушкин скончался. Пережив в связи
с этим сильнейшее потрясение, Аделаида Казимировна значительно утратила слух.
А.Герцык выступила в печати в качестве переводчицы и автора литературно-критических
очерков: с 1904 года она сотрудничала в московском журнале "Весы", которым руководил
В.Брюсов. И лишь в 1907 году состоялась первая публикация стихов Герцык. Впоследствии
эти стихи были перепечатаны в сборнике "Стихотворения" (1910). Ко времени выхода
этой книги Аделаида Герцык уже была замужем за Дмитрием Евгеньевичем Жуковским,
и в 1909 году появился их первенец Даниил (второй сын Никита родился в 1913 году).
Дом Жуковских в Москве, в Кречетниковском переулке, в 1910-е годы становится
своего рода салоном: здесь бывают Н.Бердяев и Л.Шестов, И.Ильин и С.Булгаков,
Вяч.Иванов, М.Цветаева, М.Волошин, С.Парнок… Это были годы благополучные и для
гостей дома, и для его хозяев: Аделаида Герцык, например, стала довольно часто
публиковаться в периодике. Среди ее публикаций 1910-х годов есть и интересная.
необычная проза, и стихи.
Аделаида Герцык встретила революцию в Судаке, и до конца жизни ей уже не суждено
было выехать из Крыма. На ее долю выпали тяжелые испытания: не только голод и
нищета (с двумя детьми на руках), но и тюремное заключение в течение нескольких
недель в 1921 году. Вместе с нею в судакском тюремном подвале содержались и другие
дворяне, и время от времени кого-то из них уводили на расстрел. Поэтому сказать,
что Герцык эти недели жила бок о бок со смертью, не будет метафорой.
…Аделаиды Герцык не стало 25 июня 1925 года. Она умерла и похоронена в Судаке,
но могила ее не сохранилась: старое судакское кладбище было снесено.
(Из вступительной статьи Елены Калло)
Аделаида Казимировна Герцык (1874-1925)
Стихи 1907-1925 годов
***
Не смерть ли здесь прошла сновидением,
Повеяв в душу осенней страдой,
Сложив костер могильного тленья
Из желто-розовых листьев сада?
Какая тишь за рощею черной!
До дна испита златистость дали,
И мгла полей плывет миротворно,
Забвеньем серым мстя печали…
И вся земля как темная урна
До верху полная пеплом дымным,
И только Дух – единый, безбурный
Растет и зреет пустынным гимном.
Осень 1907
***
Посв.Д.Ж.
И в каждый миг совершается чудо,
Но только понять его нельзя,
Стекаются золота искры оттуда,
Как капли лучистого дождя.
Порой мелькнет за тяжелым покровом
Ведущая прямо вверх стезя,
Такая светлая, как Божье слово,
Но как к ней пройти – узнать нельзя.
И в каждый миг люди празднуют скрыто
Восторг умиранья и рождества,
И в каждом сердце, как в храме забытом,
Звучит затаенно речь волхва.
Но вдруг забудешь, разучишься слушать,
И снова заступит тьма зарю,
И в этой тьме полыхаются души,
И жмутся, дрожа, – огонь к огню.
Ноябрь 1907
***
Вешними, росными, словами-зорями
Поведай миру, как утром ранним
Стезей серебряной – ты в даль туманную
Ушла, неслышная.
Куренье утра и гор созвучье,
И горечь воли, и песнь разлуки
Поведай людям.
Зыбкими, легкими, словами-вздохами
Поверь внимающим,
Как кротость лилий и пламя маков
Срывала тихо, рукою зрячей,
Свивая скорбно венок-молитву, венок-могилу,
Вплетая тесно с стеблями лилий
Свою свободу, свое незнание.
Ты не знала кому – гость незнаемый,
Не ждала никого – гость нежданный
Пришел ввечеру, когда в венке полевом
Села ты за холмом,
Рукой заслонясь от пламени неба.
Тянулась вдаль задумчивым оком.
И кто-то тихо тебя коснулся,
Плеча коснулся.
И, обернувшись, ты увидала…
Не давно ль он стоял здесь невидимый?
Не звучала ли речь неслышная?
Милостиво в очи вечерние тебе глянул,
Скорбь умиленную в сердце пролил -
"Путь к тебе знаю я ныне,
Я приду опять…"
Так ли было о вечере алом, когда ничего не случилось
И беззаботной толпой люди из храма текли?
***
Вот на каменный пол я, как встарь, становлюсь.
Я не знаю кому и о чем я молюсь.
Силой жадной мольбы, и тоски, и огня
Растворятся все грани меж "я" и не-"я".
Если небо во мне – отворись! Отворись!
Если пламя во тьме – загорись! Загорись!
Чую близость небесных и радостных встреч.
Этот миг, этот свет как избыть? Как наречь?
1907
***
Орисница
Мати, моя Мати,
Пречистая Мати!
Смерть тихогласная,
Тихоокая смерть!
Тяжко, тяжко нынче
Твою волю править,
Возвещать на ниве
О приходе жницы.
Ты меня поставила
Меж людей разлучницей,
Путы, узлы расторгать.
Тебе, Мати, людей уготовлять!
Ронют они слезы,
Нету моей воли,
Жалко, жалко, Мати,
Их незрячей боли.
Две души сплелись,
Два огня свились,
Туго стянут узел,
Крепко руки сжаты -
Кто здесь виноватый?
Как разлучить?
Как все избыть?
О горе! О люто!
Мати моя, Мати!
Ты подай мне знак,
Отмени свой наказ,
Отведи этот час.
Всколебалось в сердце пламя,
Расторгается звено.
Божий дом горит огнями,
Явь и сон сплелись в одно.
Из разорванных здесь нитей
Ткутся где-то ризы света.
И несет в себе разлука
Радость нового обета.