Шрифт:
«Обсудите использование Лоуренсом в „Сыновьях и любовниках“ внешнего пейзажа в его отношении к внутренней драме».
«Только о связи… Как связаны в „Говард-Эндс“ Шлегели и Уилкоксы?»
«Сравните и противопоставьте различное использование пейзажа и природы в поэзии Шейма-са Хини и Теда Хьюза».
Неожиданно его увертливый ум оказался бесполезным. Неожиданно мир стал тусклым, липким и недобрым. Будущее лежало за спиной Эйдриана, впереди же он видел одно только прошлое.
Прощай, Глостер, прощай, Страуд [107] . По крайней мере, он последует литературному примеру. Когда Лори Ли [108] летним утром покинул свой дом, то унес с собой гитару и благословение родных. У Эйдриана же имелся экземпляр «Антигоны» Ануйя, которую он намеревался почитать во время ланча в виде слабенькой подготовки к послеполуденному экзамену по французской литературе, и пятнадцать фунтов из сумочки матери.
107
Город в графстве Глостершир.
108
Лори Ли (1914—1997) – английский поэт и прозаик, выросший в деревне неподалеку от Страуда. Его воспоминания о детстве стали классической книгой, изучавшейся в школах Англии.
В конце концов его согласился подвезти направлявшийся в Станмор водитель грузовика.
– Могу сбросить тебя, если хочешь, где-нибудь на Северной кольцевой [109] .
– Спасибо.
Северная кольцевая… Северная кольцевая. Это, надо полагать, какая-то дорога?
– Э-э… а до Хайгейта от Северной кольцевой далеко?
– От Голдерз-Грин можно быстренько доехать автобусом.
В Хайгейте жили Хэрни. Может, удастся напроситься к ним на пару ночей, пока он будет решать, что делать дальше.
109
Кольцевая дорога, идущая по Лондону в 8 км от его центра.
– Кстати, меня зовут Джек, – сказал водитель.
– Э-э… Хэрни, Хьюго Хэрни.
– Хэрни? Занятная фамилия.
– Я был знаком с девушкой, которую звали Джейн Клиттор. Могли бы и пожениться.
– Правда? И что у вас не сложилось?
– Да нет. Я к тому, что ее звали Клиттор. Вроде как женский хер.
– А, ну да, ну да.
Дальше ехали в молчании. Эйдриан предложил Джеку сигарету.
– Нет, спасибо, друг. Пытаюсь бросить. Добра от них в моем деле мало.
– Да, наверное.
– Так ты чего, сбежал, что ли?
– Сбежал?
– Ага. Тебе сколько?
– Восемнадцать.
– Иди ты!
– Ну, скоро будет.
Мать Хэрни застыла в дверном проеме, подозрительно оглядывая Эйдриана. Видимо, волосы у него были длинноваты.
– Я друг Уильяма. По школе.
– Он в Австралии. Отдыхает перед Оксфордом.
– А, да, конечно. Я просто… ну, знаете, подумал… Не беспокойтесь. Просто проходил мимо.
– Я скажу ему, что ты заглядывал, если он позвонит. Ты в Лондоне остановился?
– Да, на Пиккадилли.
– На Пиккадилли?
– А что с ней не так?
– Да просто не самое лучшее место. Автоматы для игры в пинбол, обнаруженные им на Пиккадилли, оказались снабженными более чувствительными механизмами качания, чем те, к которым Эйдриан привык в Глостере, так что повторных игр он получил не много. При таких темпах больше часа ему не протянуть.
Мужчина в синем костюме подошел к нему сзади и скормил машине монету в пятьдесят пенсов.
– Играйте, – в отчаянии сказал Эйдриан, со щелчком отпуская кнопку управления, пока последний его серебристый шарик выкатывался из игры. – Я закончил. Похоже, мне эту чертову штуку не одолеть.
– Нет-нет-нет, – сказал мужчина, – это я за тебя заплатил. Попробуй еще раз.
Эйдриан удивленно обернулся:
– Что ж, очень мило с вашей стороны… но вы уверены?
– Безусловно.
Скоро подошли к концу и эти пятьдесят пенсов.
– Пойдем выпьем, – предложил мужчина. – Тут за углом есть бар.
Они покинули звякающую, погуживающую, полную напряженной, затравленной сосредоточенности игровую аркаду и, пройдясь по Олд-Комптон-стрит, зашли в маленький паб на боковой улочке. Бармен не стал интересоваться возрастом Эйдриана, что было для того непривычным облегчением.
– Не видел тебя здесь раньше. Всегда приятно встретить кого-то нового. Безусловно.
– Я думал, в Лондоне никто никого не знает, – сказал Эйдриан. – Ну, то есть, здесь же все больше туристы вертятся, верно?
– О, не уверен, – ответил мужчина. – Тебя еще ждут сюрпризы. На самом деле это большая деревня.
– Часто играете в пинбол?
– Я? Нет. У меня офис на Чаринг-Кросс-роуд. Просто заглядываю в аркаду почти каждый вечер, по дороге домой. Безусловно.
– Понятно.
– Я сначала принял тебя за девушку – волосы… и прочее.
Эйдриан покраснел. Он не любил напоминаний о том, как долго еще ему дожидаться бороды.
– Не обижайся. Я не в осуждение… тебе это идет.
– Спасибо.
– Безусловно. Безусловно-но.
Эйдриан поставил в памяти пометку: завтра надо будет пойти подстричься.
– Сдается, ты захаживал в частную школу. Я не ошибся?
Эйдриан кивнул:
– Харроу. – Так вернее, решил он.
– Харроу, говоришь? Харроу! Так-так, похоже, ты здесь станешь хитом. Безусловно. У тебя есть где остановиться?