Шрифт:
Одновременно сирийцы развернули мощное танковое наступление на Голанских высотах.
«Войска, равные по величине вооруженным силам НАТО в Европе, были брошены к границам Израиля», — пишет X.Герцог в книге «Арабо-израильские войны».
Война застала израильтян врасплох. Военные приготовления египтян рассматривались как блеф. Это был крупнейший прокол разведки Израиля. Казалось, судьба Израиля висит на волоске. Но в течение нескольких дней израильское руководство преодолело растерянность. Танковые атаки сирийцев были отбиты, для войск Р. Эйтана была открыта дорога на Дамаск. В ночь с 15 на 16 октября израильские солдаты под командованием А. Шарона вышли на западный берег канала. Через несколько дней были окружены 3-я египетская армия и город Суэц. Путь на Каир был свободен.
Очередное поражение арабов, оснащенных советским оружием и обученных советскими инструкторами, было горьким разочарованием для Москвы, политическим поражением Советского Союза. Кстати, ни Каир, ни Дамаск не сочли нужным сообщить советскому руководству дату начала военных действий. Однако советская разведка информировала Москву о том, что решение о войне принято, за двое суток до ее начала. Брежнев негативно отнесся к этому решению, но никаких политических движений не произвел.
К тому времени советско-египетские отношения существенно охладились. В июле 1972 года Садат выставил советских военных советников из Египта и стал разворачивать Египет в сторону США. Приведу характеристику Садата, которую дал наш бывший резидент в Каире В.Кирпиченко:
«Личность чрезвычайно противоречивая. Его все сравнивают прежде всего с Насером, которого он сменил. Наши симпатии были на стороне Насера, хотя и он не был ангелом. Но он был революционер, романтик. Понимал свою миссию, многое сделал для пробуждения Востока, Африки. Садат же решал одну задачу: улучшение отношений с Западом. Он разрушил советско-египетские отношения, внес элемент недоверия: он не был откровенным политиком и собеседником. Этот человек все свои действия называл дипломатией, хотя в нашем понимании это была нечестная дипломатия… Он и выпивал, и покуривал травку, не отказывал себе ни в каких удовольствиях, показывал всем и свое богатство, и свою неординарную философию — он изучал биографии великих людей, в том числе и Сталина, его манеру держаться».
При всем при том полный разгром Египта и Сирии был невыгоден Советскому Союзу. Начинаются сложные игры между Москвой и Вашингтоном. В результате 24 октября пятая арабо-израильская война была закончена. Египтяне и сирийцы потеряли убитыми свыше 20 тысяч, танков — примерно 2200, самолетов — 514. Потери израильской армии: 2 552 человека убитыми, 800 танков и 115 самолетов. В ноябре 8301 пленных египетских солдат и офицеров были обменены на 241 израильтянина.
Однако психологические последствия войны весьма отличаются от ее военно-политических итогов. В памяти израильтян, насколько я могу судить, война Судного дня не воспринимается как война победоносная. Ни парадов, ни военной музыки. 6 октября посещают кладбища, скорбят о погибших. В Египте же эта война — несмотря на очевидное поражение египтян — вошла в народную память как война победоносная. Первые дни, когда египтяне пробили линию Бар-Лева, окрасили победоносной краской всю войну. «Арабская нация преодолела барьер страха!» — воскликнул Садат, получив сообщение о форсировании канала. И это преодоление не было стерто последующим поражением. Именно такое состояние общественного сознания позволило Садату 19 ноября 1977 года прилететь в Иерусалим, пройти через Кэмп-Дэвид и 26 марта 1979 года заключить мирный договор с Израилем. Это была настоящая победа. Ее горькие плоды Садат вкусил 6 октября 1981 года, когда он был убит исламскими фанатиками в Каире на параде Победы.
А 6 октября 1992 года каирское телевидение вело прямую передачу со стадиона, где в присутствии президента Хусни Мубарака и его супруги разыгрывался грандиозный, великолепно поставленный спектакль, изображавший долгожданную победу. Тысячи солдат под покровом ночи «переплывали» канал, врывались в расположение израильтян, резво расправлялись с противником, срывали израильские флаги и водружали на их место флаги египетские. Все вокруг стреляло, сверкало, взрывалось… Трибуны ликовали. Мубарак довольно улыбался. Почти по Пастернаку: «И пораженные от победы ты сам не должен отличать…»
Появился посол Украины Юрий Щербак. Писатель. Присматриваемся друг к другу. Белоруссию представляет временный поверенный Михаил Фарфель. Тут меньше дипломатии, больше естественности. Фарфель — тоже не дипломат. Директор школы. Еврей. Красавица жена и трое детей. С Фарфелями сдружились, встречались домами. Со Щербаком было сложнее. Он демонстрировал независимость, но, казалось мне, с перебором. Щербака, которого перевели в Вашингтон, сменил его советник-посланник Александр Майданик. Приятный молодой человек. Но опять же весь «незалежний». Однако взаимодействовали мы вполне по-деловому. Хотя и без особой душевности.
Фарфеля так и не сделали послом. Что-то там в Минске заело. Он обиделся, заскучал и в конце концов получил израильское гражданство. Теперь осваивается на «исторической родине». Послом же стал бывший начальник КГБ Белоруссии генерал-лейтенант Лавицкий. С Геннадием Михайловичем и его женой Марией Трофимовной дружили. Толковали «за жизнь», часто — с недоумением…
Постепенно нарабатывался опыт взаимодействия с МИДом. Удивляло, что вопросы, которые приходилось задавать, часто оставались без ответа. Или ответ приходил тогда, когда нужда в нем отпадала. Поскольку я был воспитан в строго, партийно-бюрократической школе советских времен, меня такие вольности раздражали.
Решил написать специальное послание с просьбой ответить на заданные вопросы. 1. Об обмене военными атташе. Что говорить израильтянам? 2. О продаже оружия и боевой техники. Гасить интерес к этому или поддерживать? 3. О визите И. Рабина. Каковы планы и намерения Москвы? 4. О визите президента. Согласна ли Москва с тем, что лучше дождаться следующего президента? Кроме того, продолжал я, есть и вопросы несравненно меньшего калибра, но без ответов на них трудно работать стабильно. Речь, в частности, идет о штатном расписании. Посольство функционирует уже год на всякого рода устных договоренностях. Последнюю из них — 15 дипломатов и 14 административно-технических работников — мы просили утвердить в качестве штатного расписания. Ждем. Вроде бы все согласны, но молчат. Есть и проблемы житейские. У нас не легко с лечением и учением. В колонии 99 человек. Из них детей школьного возраста — 15 и столько же дошкольного. Обычная метода — присылка врача и учителя — ничего не даст. Мы предлагали свои варианты. Ответа нет. Работникам посольства очень неудобно летать в Тель-Авив через Ларнаку. Мы предложили иной — и ничуть не более дорогой вариант — и опять молчание. Последний стон: «В иврите есть слово «нудник». Оно понятно без перевода. Наверное я выгляжу именно таким «нудником». Но что делать? Работа заставляет. Поэтому прошу прощения за нудность и заранее благодарю за ответы». Сейчас уж не помню, каким был ответ. Наверное, все-таки был…