Шрифт:
Но по мере того, как режим Ленина и Троцкого становился тоталитарным, а антисемитская пропаганда – контрреволюционным преступлением, наши источники информации сокращаются. Тем не менее их остается достаточно для того, чтобы проследить губительные последствия юдофобии в России, охваченной огнем и залитой кровью.
Так, искусство Исаака Бабеля рисует в "Конармии" безжалостную, слегка прикрытую своеобразным черным юмором панораму чувств народных масс и красноармейцев. Следует отметить, что действие книги разворачивается на Украине и в Польше, но все упоминаемые ниже персонажи русские. Простая женщина, пытающаяся провезти контрабандой соль и задержанная солдатом Балмашевым. упрекает его: "Вы за Расею не думаете, вы жидов спасаете, Ленина и Троцкого" ("Соль"), (Не следует особенно удивляться тому, что в более поздних советских изданиях этого рассказа имена Ленина и Троцкого были изъяты, так что реплика спекулянтки кончается словами "вы жидов спасаете…")
Упомянутый выше солдат Балмашев сообщает военному следователю о предательстве районного начальника Бойдермана и доктора Явейна, "евреев по национальности", виновных в том, что они приказали забрать оружие у раненых в госпитале местечка Козин ("Измена"). Солдат Курдюков точно также разоблачает евреев Майкопа, которые, ссылаясь на приказ Троцкого, попытались помешать линчеванию на месте "белого" военнопленного: "И что же мы увидали в городе Майкопе? Мы увидали, что тыл никак не сочувствует фронту и в ем повсюду измена и полно жидов, как при старом режиме" ("Письмо").
Но особенно сильное впечатление оставляет апокалипсический мужик с ружьем в "Замостье":
"И в тишине я услышал отдаленное дуновение сгона. Дым потаенного убийства бродил вокруг нас.– Бьют кого-то, – сказал я. – Кого это бьют?– Поляк тревожится, – ответил мне мужик, – поляк жидов режет…Мужик переложил ружье из правой руки в левую, Борода его свернулась совсем набок, он посмотрел на меня с любовью и сказал:– Длинные эти ночи в цепу, конца этим ночам нет. И вот приходитчеловеку охота поговорить с другим человеком, а где его возьмешь,другого человека-то?Мужик заставил меня прикурить от его огонька.– Жид всякому виноват, – сказал он, – и нашему и вашему. Их послевойны самое малое количество останется. Сколько в свете жидов считается?– Десяток миллионов, – ответил я и стал взнуздывать коня.– Их двести тысяч останется, – вскричал мужик и тронул меня заруку, боясь, что я уйду. Но я взобрался на седло и поскакал к томуместу, где был штаб".В "Гедали" Бабель даже заставляет этого старого талмудиста присудить ничью при сравнении революции и контрреволюции. Гедали рассуждает следующим образом:
"Революция – это хорошее дело хороших людей. Но хорошие люди не убивают. Значит, революцию делают злые люди. Но поляки тоже злые люди. Кто же скажет Гедати, где революция и где контрреволюция?"
В рассказах Бабеля только евреи – бойцы и командиры – оказываются способными привлечь к себе симпатию русских, как, например, умирающий командир Илья, который хранит в своем сундучке портрет Маймонида рядом с портретом Ленина ("Сын раб-би"), или безымянный тщедушный талмудист – "мужицкий атаман, выбранный ими и любимый" ("Афонька Бида").
При обращении к другим источникам можно найти в труде по истории православной церкви, что на Соборе, состоявшемся в январе 1918 года в Москве, архимандрит Востоков безнаказанно заявил под аплодисменты присутствующих: "Мы свергли царя, чтобы оказаться в рабстве у жидов". В противоположном лагере можно было прочитать в газете, выходившей на языке идиш, как в 1919 году некий ходок сказал М. И. Калинину: "Только когда в рядах большевистской партии не останется жидов, мы все станем сторонниками советской власти". Следует также обратиться к журналу, издававшемуся в Париже евреями, эмигрировавшими из России, чтобы не без некоторого удивления констатировать, что подобные взгляды можно было свободно выражать в Москве 1921-1922 годов. Знаменитая русская марксистка Екатерина Кускова, которая была выслана Лениным из Советской России, обсуждала на страницах этого журнала проблему "новых" антисемитов под заголовком "Кто они и что делать?" Она рассказывала о своих недавних российских впечатлениях:
"…говорит учительница: "Поймите же, дети меня ненавидят, они громко кричат, что я преподаю в еврейской школе. Почему еврейской? Потому что запрещено преподавать закон Божий, и из школы изгнали попа. Но разве я в этом виновата? Разве распоряжение приходят не из Комиссариата по образованию? – Там все евреи, и это они вас назначили!" Гимназисты и гимназистки. "Радикального" происхождения. Учебный кружок О чем идет разговор? О еврейском господстве. В общем, молодежь настроена более антисемитски, чем старшее поколение. В школах часто происходят стычки с учениками-евреями. Я уже не говорю о тех взрослых, которые повторяют на каждом шагу: "Хватит! Довольно! Они уже хорошо показали, что из себя представляют, они достаточно нас мучили!"
Далее Кускова цитировала отрывок из циркуляра новых властей, целью которого было объяснение неизбежности большого количества чиновников-евреев по причине колебаний большинства русской интеллигенции: "Если это кому-то не нравится, то следует "излечить" их от этого неудовольствия". В заключение она пишет:
"Итак, на вопрос, кто они, эти антисемиты? – я отвечаю: "Речь идет о широких слоях населения, включая образованных интеллигентов, в том числе даже и некоторых интеллигентных евреев… Это стало эндемичным злом Советской России…"
Во что превратились и как стали действовать в подобной ситуации черносотенные отряды, которые, как мы видели, весной 1917 года присоединялись к партии большевиков с оружием и всем своим интеллектуальным багажом. И в наши дни они опираются на весьма
разнородные традиции, публикуют полуподпольные самиздатовские журналы и порой провозглашают самый примитивный расизм, доходящий до прославления Гитлера. Но эти "воскрешения", разумеется, не имеют ничего общего с "примкнувшими" в 1917-1920 годах. Я искал следы этих протофашистов, но до сих пор не достиг здесь большого успеха, поскольку источники стали весьма труднодоступными;