Я будучи тмъ увренъ, думалъ намреніе ее опровергнуть, въ четвергъ въ Глочестеръ похалъ подъ видомъ гулянья, и въ субботу оттуда прямо похалъ въ Воодстокъ. Прихавши туда вмсто ее получилъ письмо, въ которомъ она извиняется въ томъ, что меня обманула, съ истиннымъ разскаяніемъ въ своихъ поступкахъ, и страхомъ чтобъ увидя меня не отложила своего намренія отъ стыда бжать въ незнаемые мста, и что она точно похала въ четвергъ на карабль садится, а въ субботу назначила мн свиданіе для тово въ такомъ мст, чтобъ прежніе слабости ее мн памятны были и чтобъ я зжалясь на нее не сердился; при томъ просила, чтобъ я бдной дочери ее не оставилъ и любилъ ее такъ, какъ она прежде была мною любима: при томъ меня увряла, что во всхъ ея бдствіяхъ и страхахъ, которымъ она себя въ столь дальномъ мореплаваніи подвергаетъ, везд просить Бога обо мн будетъ.

Я слыша то, залилась слезами! а государь мой, я говорила, не ужъ ли вы тогда не зжалились надъ нею! такое на поминовеніе а притомъ и въ такомъ мст гд вы нещастною ея учинили, смягчило бы кажется и самое твердое сердце, и довольнобъ было впредь васъ отъ такихъ длъ воздержать. Конечно государь мой, я думаю она тмъ искоренила вс ваши вредныя для добродтельныхъ двокъ поступки.

Безъ сумннія отвчалъ онъ, я зжалился, когда о томъ разсудилъ здраво, съ начала будучи въ надежд отвратить ее намреніе, очень на нее осердился, но увидя твердость, раскаяніе и осторожность, дивился и хвалилъ ее больше нежели среди самой любви нашей; досадно было только то, что она ухала не простясь со мною. По томъ похалъ въ Оксфортъ провдать гдбъ можно найти ее, а оттуда въ Лондонъ, имя отъ Милорда Даверсъ письмо, къ Банкиру ево на пять сотъ фунтовъ Стерлинговъ.

Прихавъ туда въ Понедльникъ, нашелъ ее пріятельницъ, которые сказали, что она въ Субботу похала въ Гравесейндъ, я взявъ по письму отъ Банкира деньги, съ человкомъ моимъ похалъ въ Гравесейндъ, и прихавши услышалъ что она по утру, съ двумя двнцами на шлюпк похала на карабль, которой ожидалъ способнаго втра дабы въ путь отправится, я тотчасъ взявъ шлюбку, самъ на корабль похалъ, тутъ и увидлъ двицу Годфруа, но подумайте любезная Памела о моемъ состояніи! я думалъ что она меня увидя обрадуется но вмсто того, она показала въ вид своемъ страхъ и отчаяніе, я просилъ Капитана чтобъ не веллъ подымать парусовъ до утра, общая ему множество денегъ, но онъ на то не склонился и ждалъ не терпливо втру которой помалу начиналъ уже появлятся, просилъ ее, чтобъ она со мной съхала на берегъ, общая проводить ее до того мста, къ которому угодно будетъ Капитану съ караблемъ пристать, но она была неупросима. Вс матросы обступя во кругъ насъ на меня смотрли, со удивленіемъ, а особливо дущіе женщины и двицы, по многой прозьб насилу она въ каюту со мной войти склонилась, я тутъ употребилъ все свое краснорчіе, дабы отмнила она свое намреніе и со мной на берегъ возвратилась, но ни что не успвало, она говорила, что я приздомъ своимъ боле умножилъ ее нещастіе.

Съ нуждою упросить могъ послднюю оказать мн милость, и принять пять сотъ фунтовъ Стерлинговъ на дорогу, а туда прихавши ежели будетъ нужда, взять сумму гораздо больше на мое имя. Но она отъ того отреклася, сказывая, что она точно оттуда имть со мною переписки не будетъ. Естьлибъ я тогда за хотлъ на ней женится онабъ я думаю и на то не склонилась.

Какъ же вы государь мой, съ нею растались? Я спросила. Я хотлъ отвчалъ онъ, хать съ нею на карабл до послдева Порту въ Англіи или въ Ирландіи, но она и слышать того не хотла. Втръ тогда поднялся способной, матросы бгая по веревкамъ парусы роспускали, Капитанъ человкъ былъ весьма суровой, не хотлъ ни одной минуты пропустить напрасно, бгая по караблю въ радости кричалъ, чтобъ якорь скоре поднимали, гналъ меня съ карабля долой безъ всякаго милосердія; а какъ я не привыкъ противность видть своимъ желаніемъ, то ропталъ на втръ, бранилъ Капитана что онъ не слдуетъ моей вол, но со всмъ тмъ принужденъ былъ съ нею въ горести простится, подаря пять Гиней каютному матросу, чтобъ онъ служилъ ей.Тутъ она въ послдней разъ просила меня дочь нашу не оставить, и обнявъ благодарила за милость обливаясь слезами такъ, что вс зжалились на насъ глядя.

Я въ горести моей почти не помниль какъ сошелъ въ шлюпку, и сто^я смотрлъ на нее, пока было можно, а она какъ видимо отъ горести упала въ обморокъ, ибо я видлъ что ее дв женщины подхватя на рукахъ отнесли въ каюту. Прихавши на берегъ, я обратясь смотрлъ на карабль до тхъ поръ, какъ онъ скрылъ отъ меня мачты свои въ мор, въ задумчивости своей и печали; пошелъ я на мою квартиру, дабы тамъ оплакивать свою горесть.

Во всю ночь не могъ я заснуть ни на минуту, поутру возвратился въ Лондонъ, а оттуда съ горестію моей домой похалъ. Вотъ любезная Памела, справедливая повсть о бдной Сарр Годфруа, о которой слышу, что уже нсколько разъ присылала наведыватся о дочер своей, и радуется, что она въ хорошемъ призрніи. Прошлова году прислалъ мужъ ее къ малинькой Годвинъ молодова Арапа, которой здсь воспою умеръ.

Я думаю государь мой, сказала я ему, что нжное ваше сердце жалость сію долго въ себ питало? правда, отвчалъ онъ, но я тогда былъ моложе, слдственно и разсужденіи были втренне, потому и не могъ долго о томъ печалится ниже продолжать любовь свою къ одной женщин, къ томужъ скоро посл тово похалъ въ чужіе краи, гд множество красотъ въ глаза мн попадались и развращали мои мысли; а уже возвратясь вы сами видли, что я забылъ ее, и старался склонить Памелу быть на ее мст.

Вижу государь мой, что говорите правду я сказала, но слава Богу! что не удалося и вы совсмъ перемнились.

Я и самъ теперь думаю тоже, отвчалъ онъ, и радуюсь что узналъ мое заблужденіе, отъ котораго Богъ меня избавилъ, но о бдной Сарр Годфруа сожалть буду по одному только тону, по чему люблю мою и Памелу, и старатся стану быть ее любви достойнымъ.

Сія печальная повсть, провела время намъ до самаго дому. Вышедъ изъ кареты пошли мы прямо въ садъ прогулятся. Къ церемоніи нашей мы такъ трудимся вс приуготовлять, что я до тхъ поръ не надюсь больше имть время писать къ вамъ.

Вчерась здили мы въ церькву въ парадномъ экипаж, передъ каретой хали четыр лакея верьхами въ богатой ливрее, карета была новая предарагая, платье на обихъ насъ было пребогатое, я не хотла на себя много надвать бриліантовъ, но онъ сказалъ, что то почтетъ отъ меня за презрніе, когда я не буду вести себя такъ, какъ должно жен знатнаго господина, и онъ тмъ не будетъ доволенъ, при томъ смяся говорилъ, что въ свой гербъ велитъ вписать втвь Масличную.