Ребекка всматривалась в кувшин с апельсиновым соком. В прошлый раз сока было больше, она точно помнила. Подняв пустую банку, она нахмурила брови и стала рассматривать наклейку. Большая часть слов не имела смысла, но можно было прочесть: «Добавить три банки холодной воды». Может быть, они имели в виду другую банку, побольше? Или в прошлый раз банка была побольше? Нет, картинка точно такая же.

Кто-то забарабанил в дверь, и Ребекка от неожиданности пролила все в раковину.

«Наверное, это Роланд, — решила она, подбегая к двери. — Вернулся!»

Ребекка лихорадочно загремела цепочкой, потом отперла замок — Эван настаивал, чтобы она пользовалась и тем, и другим, когда его нет дома, — и распахнула дверь.

— Ох! — сказала она.

Дверной проем заполнила Крупная-блондинка-дальше-по-коридору. Обычно аккуратно уложенные под густым лаком волосы были в полном беспорядке. Лицо под несмытыми остатками косметики опухло и побледнело. А под сиреневой блузкой колыхалось и тряслось тело, избавленное от тисков комбинации и лифчика, и Ребекка с ужасом и любопытством одновременно смотрела, как болтаются туда-сюда соски массивных грудей.

— Это ты во всем виновата! — взвизгнула гостья ей в лицо.

Ребекка попыталась захлопнуть дверь, но та, придавленная всем весом Крупной-блондинки-дальше-по-коридору, даже не шевельнулась. Ребекка попятилась, потому что Крупная-блондинка-дальше-по-коридору, шатаясь, прошла еще пару шагов внутрь комнаты.

— В чем я виновата? — испуганно спросила Ребекка, пугаясь все больше с каждой секундой. — Я ничего не делала!

Жирные руки разошлись в стороны, и в одной из них оказался граверный нож. От напряжения побелели костяшки пальцев.

— Это был приличный дом, пока ты сюда не въехала!

Выпад. Нож описал смертоносную дугу.

Ребекка отскочила, плача от страха. Удар не достиг цели, но ее обдало холодным дуновением.

— Не понимаю! — завопила Ребекка. Она бы убежала, но между ней и открытой дверью стояла Крупная — блондинка — дальше — по — коридору.

Шаг. Взмах ножа.

— Тебя запереть надо!

Шаг. Взмах.

— От нормальных людей подальше!

Шаг. Взмах.

— Чего это мы должны на тебя смотреть!

Шаг.

— БОЛЬНАЯ!

Взмах.

— ПСИХОВАННАЯ!

Нож бил мимо, но размахивающая рука оттеснила Ребекку к стене. Пальцы ее попали на что-то твердое, металлическое.

Пустая банка из-под сока. Схватив банку, Ребекка бросила ее изо всех сил. Она ударилась о стенку, и звон отвлек Крупную-блондинку-дальше-по-коридору как раз настолько, чтобы Ребекка успела схватить кувшин с апельсиновым соком и бросить ей в лицо.

Та завопила и, закрыв руками глаза, уронила нож.

Ребекка дрожала в своем углу. Пройти к двери мимо Крупной-блондинки-дальше-по-коридору она не могла. Просто не могла.

Протирая глаза, женщина посмотрела на Ребекку и ухмыльнулась.

— Тебя прикончить — это даже не считается убийством, потому что ты не такая, — произнесла она с ужасающей ясностью. Оставив нож там, где он лежал, Крупная-блондинка-дальше-по-коридору стала приближаться.

Скользя вдоль стены, Ребекка бросала в нее все, что попадалось под руку. Тостер с холодильника. Плюшевый дракон с полочки над телевизором. Свернутое полотенце…

Полотенце ударило Крупную-блондинку-дальше-по-коридору в подбородок, упало и развернулось. К ее ногам соскользнул черный нож. Опухшие губы расплылись, обнажая длинные белые зубы, и она наклонилась, чтобы подобрать его.

В этой массивной ручище он выглядел до нелепости маленьким и совсем не опасным.

А потом из клинка излилась Тьма.

В странном молчании обе женщины смотрели, как окутывает теневое облако руку с кинжалом. Оно осело и начало расползаться.

Когда оно дошло до пухлого локтя, Крупная-блондинка-дальше-по-коридору завизжала:

— Уберите от меня это! УБЕРИТЕ!

Она пыталась бросить нож, но пальцы ей не повиновались. Тень проползла по плечу, перешла на грудь и начала распространяться дальше, набирая скорость. Визг сменился бессловесным воем и захлебнулся, когда тень накрыла лицо. Карие глаза выглянули на миг из Тьмы, и в них отразились боль и непонимание.

Тело ударилось об пол, и тень исчезла вместе с ножом.

С заднего сиденья машины донесся аккорд, такой тревожный и суровый, что Дару при этом звуке едва не съехала с дороги.

— Что это? — спросила она, чуть не задев ругающегося велосипедиста.

Роланд повернулся, как на шарнирах.

— Арфа, — коротко ответил он.

— Зачем…

— Это не я.

— Тогда как…

Роланд сжал губы.

— Боюсь, как бы мы не опоздали.

Шины взвизгнули, когда Дару влетела под запрещающий стоянку знак у дома Ребекки, и они с Роландом вылетели наружу. И услышали вопли.