СВЯЩЕННИК: А он, бывает, и расстраивается?

ПАЦИЕНТКА: Да, иногда это ему сильно досаждает.

ВРАЧ: Пробовал ли он использовать собаку-поводыря или специально обучаться движению по улицам? Или хотя бы обсуждались эти вопросы?

ПАЦИЕНТКА: У нас есть домработница от Армии Спасения, она сказала ему, что узнает, чем они могут нам помочь.

ВРАЧ: Товарищество слепых может оценить его потребности; там они обучают, если это необходимо, движению с тростью.

ПАЦИЕНТКА: Да, это было бы неплохо.

ВРАЧ: Получается так, что дома оба вы поддерживаете друг друга и каждый делает то, чего другой не может делать. Поэтому для вас, видимо, очень важно, как он обходится сам, когда вы в больнице.

ПАЦИЕНТКА: Да, меня это тревожит.

ВРАЧ: И все-таки, как он там?

ПАЦИЕНТКА: Вечером готовит ужин и помогают ему дети. Три раза в неделю приходит домработница, делает уборку, гладит белье. Стирает он сам. Я никогда не критикую его работу. Он делает много огрехов, но я говорю ему, что все выглядит хорошо, пусть и дальше так делает, и на нем остается много обязанностей по дому.

ВРАЧ: Вы это говорите ему ради его самочувствия.

ПАЦИЕНТКА: Да, я стараюсь так делать.

ВРАЧ: А как вы сами?

ПАЦИЕНТКА: Я стараюсь не жаловаться на свое самочувствие. Когда он спрашивает меня, как я себя чувствую, я всегда отвечаю, что прекрасно, до тех пор пока мне не становится так плохо, что я говорю ему: меня кладут в больницу. Вот в такой момент он только и узнает, что я болею.

ВРАЧ: Как, и он никогда не просил вас сделать это раньше?

ПАЦИЕНТКА: Нет, я все сама, потому что у меня есть подруга, которая убедила себя, что она серьезно больна, и перебралась в инвалидное кресло. С тех пор я поняла, что жаловаться раньше времени очень неразумно. Я считаю, что ее пример был для меня важным уроком. Она объездила всех врачей в городе, добиваясь от них согласия с тем, что у нее рассеянный склероз. Врачи же у нее так ничего и не нашли. Сегодня она совсем не встает с инвалидного кресла, она просто не может ходить. Я и сейчас не знаю, есть у нее эта болезнь или нет, но вот в таком состоянии она находится уже семнадцать лет.

ВРАЧ: Что ж, это другая крайность.

ПАЦИЕНТКА: Да, но хуже всего эти ее постоянные жалобы... А еще у меня есть одна невестка, так у нее очень чувствительные ногти на руках, а кроме того, ей очень трудно брить себе ноги и другие места... Терпеть не могу их бесконечное нытье, и я себе сказала, что буду жаловаться только тогда, когда совсем плохо станет.

ВРАЧ: У кого еще в вашем роду был такой характер? Ваши родители тоже были такими стойкими?

ПАЦИЕНТКА: Моя мать умерла в 49-м, и я всего два раза видела ее больной. В последний раз это была лейкемия, от нее она и умерла. Отца я помню плохо, но помню его именно больным во время эпидемии гриппа в 1918 году, он тоже тогда и умер, А больше я об отце почти ничего не знаю.

ВРАЧ: Получается, что жаловаться означает умирать; ведь оба они жаловались только перед смертью.

ПАЦИЕНТКА: Да, это верно, это так и есть.

ВРАЧ: Но мы видим и много других людей, которые говорят о своих болях и страданиях, но не умирают.

ПАЦИЕНТКА: Я это знаю. Эту мою невестку знает и священник...

СВЯЩЕННИК: В госпитализации г-жи Л. есть и другая сторона: ее очень уважают и любят другие пациенты. Она приносит утешение и комфорт другим.

ПАЦИЕНТКА: О, я не знаю...

СВЯЩЕННИК: И я иногда удивляюсь, неужели вам не хочется иметь кого-то, кому вы могли бы сами высказать свои чувства, кто утешал бы вас, а не только искал у вас утешения?

ПАЦИЕНТКА: Мне кажется, я не нуждаюсь в утешении. И тем более мне не нужна жалость, я не чувствую себя жалкой. Я чувствую себя так, будто нет ничего настолько плохого, чтобы нужно было жаловаться. Единственное, мне жаль моих несчастных врачей.

ВРАЧ: Как, вам их жаль? Вам не следует их жалеть хотя бы потому, что они не хотят вашей жалости!

ПАЦИЕНТКА: Я знаю, что они не хотят жалости, но когда я представлю себе, как они ходят по палатам и слышат и видят страдания и боли каждого пациента, я готова спорить, что на самом деле им хочется куда-нибудь сбежать. И всему персоналу тоже.

ВРАЧ: Иногда они так и делают.

ПАЦИЕНТКА: Так вот, я их за это не виню.

ВРАЧ: Вы говорили, что сотрудничаете с ними. Не бывает ли так, что вы утаиваете от них информацию, чтобы не перегружать их?

ПАЦИЕНТКА: Ну, нет. Мне кажется, я говорю им все, что на самом деле происходит, и это единственный способ позволить им работать. Как же они смогут кого-то лечить, если больной будет утаивать от них свои страдания?

ВРАЧ: У вас есть ощущение физического дискомфорта?

ПАЦИЕНТКА: Я чувствую себя прекрасно, но, конечно, мне бы хотелось делать все то, что мне хочется.

ВРАЧ: А что вам хочется?

ПАЦИЕНТКА: Встать и пойти прямо домой. И ходить сколько угодно.

ВРАЧ: А потом что?

ПАЦИЕНТКА: А потом... не знаю, что потом. Вероятно, легла бы отдохнуть (смеется). Но я действительно хорошо себя чувствую. Вот в настоящую минуту я не ощущаю нигде ни малейшей боли.

ВРАЧ: И такое состояние у вас со вчерашнего дня?