Шрифт:
Сегодня я шел по бульвару. Еще пахло дождем, но уже щебетали птицы.
Справа, на мокрой дорожке рядом со мной, я заметил какого-то парня. Он был в штатском, но это чекист, в длинном желтом пальто. Я понял это, и свернул в глухой переулок. Он стал на углу и долго смотрел мне вслед.
Я спрашиваю себя опять: не следят ли за мною?
Вечером Саша пришел ко мне в номер. Мы вышли на улицу, сидим на скамье в сквере.
– Хасан, вот и конец.
– Да, Саш, конец.
– Как я рад. Как я буду счастлив и горд. Знаешь, вся жизнь мне чудится сном. Будто я на то и родился, чтобы умереть и… убить. Бог всем людям раздал беду поровну. Всем по заслугам он посылант несчастья. А может кому - то и без вины…
Белая мечеть уходит куполами в небо. Внизу на солнце блещет фонтан. Саша спокоен. Он говорит:
– Трудно в чудо поверить. А если в чудо поверишь, то уже нет вопросов. Зачем насилье тогда? Зачем меч? Зачем кровь? Зачем "не убий"? А вот нет в нас веры. Чудо, мол, детская сказка. Но слушай и сам сказки, сказка иль нет. И быть может вовсе не сказка, а правда.
Ты слушай.
Он вынимает черный, в кожаном переплете Коран. Открывает заранее приготовленную страницу. "Рука Аллаха - над их руками. А кто нарушит, тот нарушает против самого себя. А кто выполняет то, о чем заключил завет с Аллахом, тому даст Он великую награду''.
Саша закрыл Коран. Я молчу. Он задумчиво повторяет:
– "Аллах! Он даст великую награду…"
В синем воздухе вьются соловьи. За парком в мечети воспевают азан. Саша вполголоса говорит:
– Слышишь, Хасан, два дня, даже один день…
– Ну?
– Класс! Хасан.
– Что, Саша?
– Слушай.
Саша умолк. Тихо.
– Слышал, Хасан?
– Слышал.
– Разве мелочь? Ответь.
– Саш, ты веришь?
– Да, Хасан, - "блаженны не видевшие и уверовавшие". Когда б не солнечным был глаз, не мог бы солнце он увидеть.
– Да, ничего.
Тает день, становится прохладно. Саша приподнимается, надувает щеки.
– Ну, Хасан, прощай. Навсегда. И будь счастлив.
В его серых глазах грусть. Я говорю:
– Саш, а "не убий?"…
– Нет, Хасан, - убий.
– Это ты говоришь?
– Да, я говорю. Убий, чтобы не убивали. Убий, чтобы люди по-Божьи жили, чтобы любовь освятила мир.
– Это кощунство, Санек.
– Знаю. А "не убий" - не кощунство?
Он протягивает мне обе руки. Улыбается большой и светлой улыбкой.
И вдруг целует крепко, сжимая меня в своих объятиях.
– Будь счастлив, Хасан.
Я тоже целую его.
15 февраля.
У меня сегодня было свидание с Форизом на Паркентском базаре. Мы сговаривались о завтрашнем покушении.
Я первый вышел на улицу. У соседних ворот я заметил трех топтунов из. Я узнал их по быстрым глазам, по их напряженным взглядам. Я застыл у окна. Я сам превратился в сыщика. Я ищейкой следил за ними. Для нас они или нет?
Вот вышел Фориз. Он спокойно пошел на Ниезбек-йули. И сейчас же один из топтунов, высокий, смуглый, в светлом костюме, направился за ним.
Двое других последовали за ним сбоку. Шла вилочная параллельная слежка. Я хотел догнать Фориза, я хотел остановить его. Но он взял такси. За ним помчалась вся свора, выпущенная из псарни - стая злых псов. Я был уверен, что Фориз погиб.
Я тоже был не один. Кругом какие-то странные люди. Вот человек в пальто со странным взглядом. Голова низко опущена, красные руки сложены на спине. Вот какой-то хромой в пиджаке в полоску, нищий с Паркентского рынка.
Вот мой недавний знакомый, которого я видел у Оли. Он откровенно отвернулся от меня, будто не узнал. Я понял, что меня арестуют.
Молла поет азан. Уже час дня. Через пол часа у меня свидание с
Гуломом в баре на улице Кари Ниязова. Он все еще.
Я волнуюсь и надеюсь, что он увезет меня.
Я иду мимо национального банка. Я хочу затеряться в толпе, утонуть в уличном море.
Но опять впереди та же фигура: руки сложены на спине, ноги путаются в полах пальто. И опять рядом тот гомик - одеколонщик. Я заметил: он не спускал с меня глаз.
Я вошел в бар. Саши там нет. Я вышел оттуда повернул круто обратно. Чьи-то глаза гвоздями впились в меня. Кто-то зоркий следит, кто-то юркий не отстает ни на шаг. Блин! Приплыли.
Я опять в парке Бабура. Я помню: там за углом пассаж, двери на переулок. Я вбегаю. Я прячусь в воротах. Прижался спиной к стене и застыл. Длятся минуты - часы. Я знаю: тут же рядом тот хер, в черном пальто. Он караулит. Он ждет. Он кошка
– я мышь. До дверей четыре шага. Я ставлю вальтер на "огонь", меряю расстояние глазами. И вдруг - одним прыжком в переулке. Саша медленно едет навстречу. Я бросаюсь к нему.