Шрифт:
В Войне за независимость Израиль потерял примерно 6000 человек, из них — около 4000 солдат и офицеров. По масштабам Израиля это очень много. Но арабские армии, превосходившие израильтян по всем показателям, кроме умения воевать, были разбиты наголову. Наверное, имела значение и цена поражения. Для евреев это — катастрофа, погибель, разрушение вновь обретенного Очага. Для арабов — “просто” проигрыш еще одной войны.
Соглашение о перемирии с Египтом было подписано 24 февраля 1949 года. Далее: 23 марта — с Ливаном, 3 апреля — с Трансиорданией, 20 июня — с Сирией. Крестовых походов не получилось. Получилось другое. Отвергнув решение ООН, отказавшись от создания арабского государства в Палестине, взяв курс на уничтожение Израиля, арабские экстремисты втянули Ближний Восток в длительную конфронтацию, спровоцировали череду бессмысленных войн.
В эту конфронтацию был втянут и Советский Союз. Вернее, сам втянулся. С переменой политических знаков. Из защитника Израиля СССР превратился в его главного противника. От моральной, политической поддержки Израиля Москва перешла на позиции открытой враждебности, стала вооружать арабские государства, поощрять их агрессивные действия. Что же произошло?
По-видимому, перемена курса была вызвана тем, что Израиль не оправдал надежд Сталина. Он рассчитывал использовать Израиль в борьбе против Великобритании и США, для массированного проникновения на Ближний Восток. Сталин знал, несомненно, что “отцы-основатели” Израиля были, как правило, выходцами из России, связанными с Бундом, с российским социал-демократическим движением. Это позволяло надеяться, что социалистические корни израильских лидеров дадут просоветские ростки.
Действительно, еврейские политические деятели, которым было суждено стать у истоков Израиля, питали слабость к России, симпатизировали марксизму, социалистическим идеям, многие из них с восторгом следили за первыми шагами советской власти.
Характерна в этой связи оценка Бен-Гурионом Ленина.
“Пророк русской революции, ее вождь и учитель, ее вдохновитель и оратор, ее законодатель и вожак, — писал в своем дневнике “вождь и учитель” левых сионистов. — Как велик этот человек! Взор его проникает в действительность словно сквозь прозрачный кристалл: никакие формулы, катехизисы, лозунги или догмы не препятствуют ему. Этот человек наделен даром встречать жизнь лицом к лицу, мыслить не в категориях понятий или слов, но на основании коренных фактов реальности. Он обладает мужеством, интеллектуальной отвагой, присущей лишь тем, кого не пугает инерция расхожих, общепринятых понятий. Взгляд его, исполненный зоркости, прорывается и пронзает все сложности и трудности жизни, и из глубин действительности черпает он движущие силы будущего. Перед нами человек, являющийся венцом революции, пребывающий в мире с собственной душой, шагающий через все преграды, верный цели, не ведающий, что значит покорность и компромисс. Перед его очами вечно пылает алое пламя единственной неизменной цели — великой революции, революции, меняющей мир, с корнями вырывающей существующую действительность и сотрясающей до основания, до самого фундамента прогнившее и вырождающееся общество”.
Эти вдохновенные слова были написаны в 1923 году. Тяжелая поступь времени, трагические перипетии революции размывали восторженные оценки, которые давались Ленину и ленинизму. Но общий настрой на волну социализма, симпатии к “первому государству рабочих и крестьян” характерны для многих лидеров молодого Израиля. Следует также иметь в виду, что на протяжении первых 25 лет существования Израиля ведущую роль в его политике, экономике, культуре играли уроженцы украинских и белорусских городов и местечек. Четыре первых президента и четыре первых же премьера Израиля родились в России. “Россияне” составляли большинство членов кнессета первых созывов. Незримые нити продолжали связывать их с русской культурой, с русской историей.
Со свойственным ему цинизмом Сталин надеялся использовать в своих целях симпатии к социализму, привязанность к России. Иными словами, он хотел “приручить” Израиль. Надо полагать, Сталин был уверен, что “железный занавес”, ограждавший советских людей от “тлетворного влияния Запада”, уж тем более оградит советских евреев от влияния Израиля. В Москве скорее всего надеялись, что можно будет совместить хорошие отношения с Израилем с привычным, уже ставшим нормой государственной жизни антисемитизмом внутри страны.
Но “лед и пламень” совместить было невозможно. Появление Израиля, его победа в Войне за независимость вызвали брожение среди советских евреев, особенно среди еврейской интеллигенции. Это стало очевидным после приезда в Москву первого посла Израиля Голды Меир (это случилось 3 сентября 1948 года). [7] Московские евреи оказали ей восторженный прием. Реакция не замедлила последовать. 21 сентября “Правда” публикует статью И. Эренбурга, где утверждается, что Израиль не имеет никакого отношения к евреям Советского Союза, так как в Советском Союзе нет еврейского вопроса.
7
Г.Меир (урожденная Мабович, по мужу — Меерсон) — выдающийся политический, государственный деятель мирового класса. Родилась в Киеве в 1898 году в бедной и многодетной семье плотника. В 1906 году семья эмигрировала в США. Там начала активно заниматься политикой, окрашенной в сионистско-социалистические тона. В 1921 году репатриировалась в Палестину. Сразу погрузилась в политическую борьбу. После провозглашения Израиля была направлена послом в Москву. В 1949 году избрана в кнессет. Была министром труда. С 1956 по 1965 год — министр иностранных дел. В 1969 году стала главой правительства Израиля. В 1974 году покинула политическую арену. Скончалась в 1978 году. Женщина с характером. Бен-Гурион говорил: у меня в правительстве один настоящий мужчина — Голда Меир.
В общем Сталин сам сжег мосты, которые пытался построить. В январе 1949 года стала раскручиваться разнузданная, хамская антисемитская кампания — боролись с “безродными космополитами”, коими оказались, конечно же, евреи. Закрылись последние еврейские театры и газеты. В Праге по советскому сценарию прошел процесс Сланского, который показал, что Сталин вывел борьбу с сионизмом на международную арену. Слово “сионизм” прочно вошло в вокабулярий советского политического мата.
Но вернемся в год 1992-й.
9 мая — День Победы. В Израиле его тогда официально не отмечали. Но большое число ветеранов второй мировой войны и особенно — Великой Отечественной войны, активность ветеранских организаций превращали этот день в настоящий праздник.
С ветеранами, а их в Израиле более 20000 человек, у меня с самого начала сложились хорошие, душевные отношения. Как это ни странно (а, может быть, как раз и не странно), ветераны, живущие в Израиле, гораздо более организованы, сплочены, энергичны, чем российские ветераны. У них развито чувство локтя, товарищества. Они ощущают себя коллективом фронтовых друзей. И если собираются ветераны того или иного города, если они вместе встречают праздники, то не потому, что получили команду “сверху”, а потому, что они сами хотят этого.