Теперь он лежал среди пахучих стеблей — только нос наружу — и посматривал то на братьев, то на речные камушки-гальки. Мокрые, закруглённые, они были такие красивые, словно кто-то взял да высыпал в речку мешок разноцветных пуговиц.

И вдруг — ух ты! — Шурка увидел камушек, удивительно похожий на краба.

Шурка — цап-царап! — схватил находку. Рядом — хруп! — хрустнула сухая ветка. Братья уставились на Шурку.

— Ты что подглядываешь? Ты что подглядываешь? Ты зачем камни хватаешь?

— Больно мне надо подглядывать! — сказал Шурка и поднялся. — Я и так знаю, что вы тут ищете. Да только напрасно стараетесь!

— А вот и не ищем! А вот и не ищем! А чего ты камень схватил? Опять драться, да? Смотри, нас двое!

— Подумаешь, двое… Только это не камень, это краб, — Шурка раскрыл кулак.

Мика с Никой опасливо подошли.

— Ох, и верно краб! Словно спит и лапки поджал, — тронул Мика находку пальцем.

А у Ники заблестели глаза. Он оттащил братца в сторону и зашептал так, что за тысячу шагов было слышно:

— Идея! У меня идея! Давай не будем искать семечки, давай будем собирать каменных крабов. Наберём сто штук, продадим по копейке, всё равно разбогатеем. А мальчишку берём в компанию. Видишь, как здорово он умеет искать камни.

Шурка даже притворяться не стал, что не слышит. Шурка сразу крикнул:

— Эй, вы! Братцы-мудрецы! Больно вы ушлые! Сначала верните стекло хозяйке, а потом в компанию приглашайте. Да и то я ещё подумаю. Вот вам и морячок, на затылке пятачок. У самих в голове одни пятачки да копеечки!

Шурка взбежал на отлогий берег, помчался к дому. Вдогонку неслось:

— Подожди! Подожди! Мы тебе ещё что-то скажем!

Но Шурка думал уже о другом. Он держал в кулаке галечного краба и радовался:

— Прибегу домой, скажу: пляшите! Что потерялось, то и нашлось.

Мама и в самом деле, как только увидела находку, бросила палочки, которыми старалась подпереть помятые волны в саду.

Она помчалась к папе.

— Смотри! Вот неожиданность! У нас опять появился краб.

Папа перестал подвязывать цветочным чайкам сломанные крылья, положил камешек на ладонь.

— Хорош! Очень хорош! Но ему кое-чего недостаёт… Он побежал в комнату, достал кисточку, обмакнул в тушь и подрисовал крабу глаза. Галечный краб сразу проснулся.

А папа откинулся в кресле и даже немножко похвастался:

— Ну, разве я не говорил, что всё будет хорошо? Говорил! Теперь я не удивлюсь, если почтальон Ладушкин принесёт тоже что-нибудь радостное. Например, пропавшие семечки.

— А мне кажется, что почтальон не придёт совсем, — сказала мама. — Кончился день, а его всё нет и нет.

— Да, время уже позднее. Надо пойти проверить, — сказал папа, но тут жеподнял палец и прислушался. — Постойте-ка…

Дверь хлопнула, в домик пулей влетел долгожданный Ладушкин.

— Ну, вот… — обрадовалась мама, но Ладушкин ей и договорить не дал.

— Потом, потом! — закричал он и начал хватать стулья и ставить их в ряд напротив двери.

— Садитесь и смотрите на дверь!

— Ты что, Ладушкин? Что с тобой?

— Говорю вам, садитесь!

Делать нечего, все сели, как перед экраном в кино.

Сначала, когда все уселись, кроме закрытой двери, ничего не было видно и, кроме скрипа стульев, ничего не было слышно.

Потом стукнула калитка и на садовой дорожке так захрустел гравий, словно по нему шагал слон в железных башмаках. Потом затрещали ступеньки крыльца. Потом загудели половицы в коридоре.

У мамы от любопытства поднялись очки на лоб; папа выставил бородку; Шуркин вихор поднялся дыбом; а Ладушкин даже привстал на цыпочки.

И вот дверь отворилась, и в неё не вошёл, а вдвинулся боком удивительный человечище — широкий, словно комод, рыжий, как пожар.

Усы у человека — рыжие; на щеках веснушки — рыжие: волосы на макушке, наверное, тоже рыжие, но их разглядеть нельзя, потому что…

Потому что там сияла золотом морская фуражка! А на фуражке якорь! А из-под усов человека торчала трубка, длиннее папиной на два пальца! И трубка дымила!

— Волк! — ахнул Шурка. — Морской волк!

— Капитан! — подскочила мама. — Настоящий капитан! А папа вытаращил глаза и уставился на пришельца. Тот уставился на папу.