"Дело сделано, – подумала Изабелла. – Но нужно чтобы он выпил это. Вдруг он сейчас призовет другую девку? Там ведь ждут еще и другие".

Если бы она могла знать, кто спит рядом с ней то поняла бы что иные его мало интересовали.

Женщина разбудила хана легким прикосновением руки.

– Повелитель…

Тот живо очнулся.

– Фатима. Я снова уснул? Проклятое подземелье совсем высосало мои силы…

Хан быстро осекся, поняв, что сболтнул лишнее, но женщина не обратила на его слова никакого внимания. Она подала ему кубок:

– Выпей, повелитель. Это подкрепит твои силы.

Тот сделал большой глоток. Затем еще один и еще! Сердце у Фатимы едва не выпрыгнуло из груди от радости. Он выпил! Выпил и значит, он умрет!

Теперь она могла спокойно бежать вместе со своим Романом и ждать вдали от проклятого Крыма радостных новостей, о том, что её враг мертв…

Воскрешение хана Мехмед Гирея Селим бей был подавлен и ему трудно было докладывать хану такое. Но ничего поделать было нельзя:

– Мой повелитель, свершилось.

– Что? – не понял Мехмед Гирей. – Неужели они нанесли удар? Слава Аллаху. Надоело мне прятаться в этой хижине среди слуг.

– Но они отравили Лале. Он умирает.

– И что с того? – беспечно произнес Мюрад Гирей. – Ведь умирает Лале, а на я, твой хан.

– Но я не смог обеспечить безопасность повелителя. Как я не старался, а некто в твоем дворе нанес удар. И я не знаю, кто и когда это сделал. Это повергает меня в отчаяние, великий хан.

– Но ведь это ты придумал все с двойником, мой Селим. И это ты спас своего хана.

И мы благодарны тебе. А что до яда то найти того, кто это сделал трудно. Знаешь сколько здесь у меня врагов? И врагов тайных, тех, кто никогда не откроет своего лица. С ними всегда непросто. Многие ханы умирали и от яда и от предательского удара кинжалом. От этого никто не гарантирован. Пойми это, Селим. Но я, по милости Аллаха, имею такого слугу и друга как ты. Во дворец уже объявили, что я болен?

– Говорят, что ты умираешь. И ждут твоей смерти каждый час. Лале имеет страшный вид, повелитель.

– А вот это отлично. Пора его заменить, на меня. И объявить, что я по милости Аллаха выздоровел.

– Для этого все уже готово, мой хан.

– Тогда идем во дворец, мой Селим. Вот будет удар для нашего родственника Мюрада…

Вскоре хан и Селим бей проникли во дворец и узнали, что Лале двойник повелителя Крыма скончался.

– Он умер вовремя, Селим, – произнес хан. – Он сослужил мне отличную службу. И потому повелеваю похоронить его с достоинством, но тайно. Пусть никто не знает, кто будет лежать в его могиле.

– Четверо немых нубискийх рабов все подготовят. Но его могила будет на в земле, великий хан. Так его хоронить опасно. Его зашьют в кусок паруса и привяжут к ногам хорошее ядро.

– В море?

– Да, повелитель.

– Что же, пусть возьмут мой корабль и отведут его подальше от берега. И сделай это сам, Селим.

– Я все исполню. Отправляюсь немедленно. А мой повелитель может поговорить с моим верным человеком и вашим рабом?

– Сейчас?

– Именно сейчас он уже ждет. Это мурза Али. Он имеет, что сказать повелителю…

Хан Мехмед IV Гирей принял Али и приказал ему говорить.

– Великий хан, твои воины ждут только приказа напасть на изменников Мюрад Гирея.

– Я это знаю, Али.

– Они могут раздавить изменников, но я бы посоветовал великому хану, выслушать своего ничтожного раба.

– Я и так слушаю тебя, Али.

– Лучше будет, если вы не станете убивать царевича. Стоит ли марать руки его кровью? Ведь это кровь Гиреев, мой повелитель.

– Что ты хочешь этим сказать, мурза? Я не могу понять тебя. Разве изменник не заслуживает кары? И разве Гиреи до этого не убивали Гиреев? Такое было уже не один десяток раз, Али.

– Но если вы захватите Мюрад Гирея, мой повелитель, вам могут не дать его убить.

В дело может вмешаться гениш-ачерас Искандер от имени султана. Он прикажет отвезти царевича в Стамбул и там его бросят в замок Еди-Куле* (*Еди-Куле – Семибашенный Замок, государственная тюрьма в Стамбуле). Но из замка он может выйти, если у султана измениться настроение. Или если Ибрагим-паша станет великим визирем. Ведь он благоволит ему.

Хан понял, что Али прав. Скорее всего, принца царской крови ему и не дадут убить.