Петров Евгений Петрович
Шрифт:
– Ходят всякие, – сказал администратор, пожимая плечами, очередному умслопогасу, – кто их знает, кто они такие… Может быть, он из Наркомпроса?.. Кажется, я его видел в Наркомпросе… Где я его видел?
И, машинально выдавал пропуска счастливым теа и кинокритикам, притихший Яков Менелаевич продолжал вспоминать, где он видел эти чистые глаза.
Когда все пропуска были выданы и в фойе уменьшили свет, Яков Менелаевич вспомнил: эти чистые глаза, этот уверенный взгляд он видел в Таганской тюрьме в 1922 году, когда и сам сидел там по пустяковому делу. [403]
403
…в Таганской тюрьме в 1922 году, когда и сам сидел там… – Очередное, причем уже прямое указание на криминальное прошлое Бендера.
Театр Колумба помещался в особняке. Поэтому зрительный зал его был невелик, фойе непропорционально огромны, курительная ютилась под лестницей. На потолке была изображена мифологическая охота. Театр был молод и занимался дерзаниями в такой мере, что был лишен субсидии. Существовал он второй год и жил, главным образом, летними гастролями.
Из одиннадцатого ряда, где сидели концессионеры, послышался смех. Остапу понравилось музыкальное вступление, исполненное оркестрантами на бутылках, кружках Эсмарха, [404] саксофонах и больших полковых барабанах. Свистнула флейта, и занавес, навевая прохладу, расступился.
404
…кружках Эсмарха… – стеклянная, фаянсовая или металлическая кружка, емкостью 1–3 литра, с гибкой резиновой отводной трубкой длиною до 2 метров, используется для клизм и спринцеваний. Изобрел это приспособление немецкий медик Ф. А. Эсмарх (1823–1908).
К удивлению Воробьянинова, привыкшего к классической интерпретации «Женитьбы», [405] Подколесина на сцене не было. Порыскав глазами, Ипполит Матвеевич увидел свисающие с потолка фанерные прямоугольники, выкрашенные в основные цвета солнечного спектра. Ни дверей, ни синих кисейных окон не было. Под разноцветными прямоугольниками танцевали дамочки в больших, вырезанных из черного картона шляпах. Бутылочные стоны вызвали на сцену Подколесина, который резался в толпу дамочек верхом на Степане. Подколесин был наряжен в камергерский мундир. Разогнав дамочек словами, которые в пьесе не значились, Подколесин возопил:
405
…привыкшего к классической интерпретации «Женитьбы»… Автор спектакля – Ник. Сестрин… монтера Мечникова… – Описывая «Театр Колумба», то есть театр первооткрывателей, авторы романа создали обобщенную пародию на многочисленные авангардистские постановки, характерные для 1920-х годов. Однако главным объектом иронии были работы В. Э. Мейерхольда. В частности, на исходе 1926 года он поставил комедию Н. В. Гоголя «Ревизор», что вызвало ожесточенную полемику в тогдашней периодике: противники инкриминировали Мейерхольду злонамеренное искажение классики, едва ли не глумление над гоголевским текстом, защитники же режиссера настаивали на том, что именно он сумел «приблизить классику к современности». Интерес к спектаклю был настолько силен, что в 1927 году в Москве вышел сборник критических статей «Гоголь и Мейерхольд», куда, кстати, вошла апологетическая работа А. Белого. На Мейерхольда указывает и театральная терминология, присущая его школе: «автор спектакля», «вещественное оформление». К мейерхольдовским сценическим приемам отсылает также библейская аллюзия – «им. Валтасара»: огненные слова, возникшие на стене дворца библейского царя, сопоставлены со светящимися экранами, куда проецировались названия частей спектакля или соответствующие лозунги. Да и сочетание «Ник. Сестрин» явно образовано по образцу «Вс. Мейерхольд», то есть с частичным раскрытием инициала, как обыкновенно было на его афишах. Прочие же фамилии, равным образом названия учреждений, производят комический эффект в силу «внутренней формы» и благодаря неожиданным литературным или историческим ассоциациям. Так, сочетание «стихи М. Шершеляфамова» напоминает и о французской поговорке «cherchez la femme» (фр. ищите женщину), и о скандально известном поэте-имажинисте В. Г. Шершеневиче, дружившем с Мейерхольдом, «литмонтаж И. Антиохийского» – о городе Антиохии, привычно ассоциируемом с событиями Священной истории, далее – по контрасту – следует «X. Иванов», намек на распространенную скабрезную шутку, непристойное именование ничем не интересного незнакомца, в фамилии «Симбиевич-Синдиевич» обыграно созвучие терминов «симбиоз» и «синдикат», почему инициалы тут вообще не понадобились, зато имя и фамилия изготовителя париков приведены полностью – «Фома Кочура», именно так звали знаменитого террориста, бывшего столяра, совершившего в 1902 году покушение на харьковского губернатора, ну а «монтеру Мечникову» достался однофамилец мирный – биолог И. И. Мечников, нобелевский лауреат 1908 года, и т. п.
– Степа-ан!
Одновременно с этим он прыгнул в сторону и замер в трудной позе. Кружки Эсмарха загремели.
– Степа-а-ан! – повторил Подколесин, делая новый прыжок.
Но так как Степан, стоящий тут же и одетый в барсовую шкуру, не откликался, Подколесин трагически спросил:
– Что же ты молчишь, как Лига Наций?
– Оченно я Чемберлена испужался, – ответил Степан, почесывая барсовую шкуру.
Чувствовалось, что Степан оттеснит Подколесина и станет главным персонажем осовремененной пьесы.
– Ну что, шьет портной сюртук?
Прыжок. Удар по кружкам Эсмарха. Степан с усильем сделал стойку на руках и в таком положении ответил:
– Шьет.
Оркестр сыграл попурри из «Чио-чио-сан». Все это время Степан стоял на руках. Лицо его залилось краской.
– А что, – спросил Подколесин, – не спрашивал ли портной, на что, мол, барину такое хорошее сукно?
Степан, который к тому времени сидел уже в оркестре и обнимал дирижера, ответил:
– Нет, не спрашивал. Разве он депутат английского парламента?
– А не спрашивал ли портной, не хочет ли, мол, барин жениться?
– Портной спрашивал, не хочет ли, мол, барин платить алименты!
После этого свет погас, и публика затопала ногами. Топала она до тех пор, покуда со сцены не послышался голос Подколесина:
– Граждане! Не волнуйтесь! Свет потушили нарочно, по ходу действа. Этого требует вещественное оформление.
Публика покорилась. Свет так и не зажигался до конца акта. В полной темноте гремели барабаны. С фонарями прошел отряд военных в форме гостиничных швейцаров. Потом, как видно, на верблюде, приехал Кочкарев. Судить обо всем этом можно было из следующего диалога:
– Фу, как ты меня испугал! А еще на верблюде приехал!
– Ах, ты заметил, несмотря на темноту?! А я хотел преподнести тебе сладкое вер-блюдо!
В антракте концессионеры прочли афишу.
ЖЕНИТЬБА
текст – Н. В. Гоголя
стихи – М. Шершеляфамова
литмонтаж – И. Антиохийского
музыкальное сопровождение – Х. Иванова
Автор спектакля – Ник. Сестрин
Вещественное оформление – Симбиевич-Синдиевич. Свет – Платон Плащук. Звуковое оформление – Галкина, Палкина, Малкина, Чалкина и Залкинда. Грим – мастерской КРУЛТ. Парики – Фома Кочура. Мебель – древесных мастерских ФОРТИНБРАСА при УМСЛОПОГАСЕ им. Валтаспра. Инструктор акробатики – Жоржетта Тираспольских. Гидравлический пресс под управлением монтера Мечникова.
Афиша набрана, сверстана и отпечатана в школе ФЗУ КРУЛТ. [406]
406
…отпечатана в школе ФЗУ КРУЛТ… – Вероятно, здесь пародируются такие аббревиатуры, как ГВЫРМ, то есть Государственные высшие режиссерские мастерские – учебное заведение, организованное Мейерхольдом, и ФЭКС, Фабрика эксцентрического актера – кино-театральная постановочная группа, также создававшаяся под влиянием мейерхольдовских идей. Соответственно, при фабрике и мастерских (если рассматривать термины в их привычном значении) вполне может существовать фабрично-заводское училище – ФЗУ.
– Вам нравится? – робко спросил Ипполит Матвеевич.
– А вам?
Ипполит Матвеевич побоялся и сказал:
– Очень интересно, только Степан какой-то странный.
– А мне не понравилось, – сказал Остап, – в особенности то, что мебель у них каких-то мастерских ВОГОПАСА. [407] Не приспособили ли они наши стулья на новый лад?
Эти опасения оказались напрасными. В начале же второго акта все четыре стула были вынесены на сцену неграми в цилиндрах.
407
…мастерских ВОГОПАСА… – Литературная аллюзия: в рассказе А. Т. Аверченко «Городовой Сапогов» заглавный персонаж заказывает визитную карточку и, читая на литографском камне «зеркально» изображенную свою фамилию – «вогопас», возмущается, видя в том злую насмешку.