5 Дыхание у него замирало, он обливался

6 от страха п'oтом, [проникавшим] до волос, и

7 просил, кажется, глазами прощения в своем существовании. ‹л. 26 об.›

8

{Исстрадался Илья Ильич от одного страха на службе,

9 не говоря о [беспр‹ерывном›] ежедневном хождении и беспрерывных трудах. Он приезжал домой, убитый страхом и усталостию. «Что это за жизнь, – говорил он, ложась на спину, – когда же придется пожить?» Он не мог понять, как

10 другие проводят всю жизнь

11 и многие еще добиваются

12 случая попасть в число этих несчастливцев. Он служил с год, может быть, потянул

13 бы как-нибудь и другой, но вскоре один случай ускорил его удаление с поприща [государственной] службы. Он при отправлении на почту бумаг отослал одну

14 вместо Архангельска в Астрахань, а неважную бумагу, назначенную в Астрахань, отправил в Архангельск. Дело вскоре объяснилось: стали доискиваться виноватого. Все присутствие [задрожало]

88

трепетало при мысли о том, [какую мину сделает нача‹льник›] каким голосом начальник позовет к себе Обломова [и], какую мину сделает ему [и как‹им›], и все недоумевали, каким голосом ответит ему Илья Ильич. Такого голоса [в их понятиях] еще не было ни у кого, надо было создать новый, так как случай вышел совсем новый: примеров не было. Все товарищи и [непосре‹дственные›] ближайшие начальники смотрели [на Обломова] с состраданием на Обломова, помышляя о предстоящем ему свидании с начальником. [Наконец] Илья Ильич не выдержал одних [только] уже зловещих признаков, он бежал домой, сказался больным, а на другой день прислал просьбу об отставке. Так кончилась его государственная деятельность, и [он весь] с тех пор уже он начал помышлять о собственных делах, а вскоре потом, когда умерли отец и мать, он уже [предался] исключительно предался составлению плана управления своим имением. ‹л. 37› Ничто не мешало ему в этом [несмотря]. Редко [кому] самому строгому отшельнику удастся пользоваться таким уединением и тишиной, какая окружала Обломова. Когда у него были лошади, он еще любил выехать перед обедом прогуляться, заехать в Милютины лавки, купить что-нибудь лакомое к столу или посещал двух-трех знакомых в месяц.

1

89

И вот он остался наедине с Захаром.

1 [Редко кто заходил из гостей.] Заходили к нему немногие. Он был всегда рад [отобед‹ать›] приятелю: и обедать оставит, и чаем напоит. [Но как приятели всегда затевали какие-нибудь удовольствия не по его вкусу или поездку за город] Но как он никогда не разделял с приятелями разных затеваемых ими удовольствий не по его вкусу, как-то

2 поездка за город, в окрестности, прогулки по воде и т. п., то они, наскоро отобедав у него, или позавтракав, или напившись чаю, тотчас оставляли его, и он оставался опять-таки

3 наедине с Захаром. Но с тех пор как он продал лошадей,

4 он почти никуда не выезжал. «На извозчиках тряско, – говорил он, – да и небезопасно: дрожки у них прескверные, того и гляди, изломаются, упадешь, ногу переломишь, а не то, пожалуй, иной бестия завезет под вечер куда-нибудь подальше да оберет». ‹л. 37 об.›}

Исстрадался Илья Ильич от страха и тоски на службе даже и у доброго, снисходительного начальника. [Что же

90

было] Уж Бог знает, что [стало бы] было бы с ним, если б он попался К стр.гому и взыскательному. Обломов ‹л. 26 об.› прослужил кое-как года два; может быть, он дотянул бы как-нибудь и третий, до получения чина,

1 но

2 он отослал

3 однажды какую-то нужную бумагу вместо Астрахани в Архангельск. Дело объяснилось, стали отыскивать виноватого. Все ленивые и другие подчиненные с грешком затрепетали при мысли, [что] как начальник позовет Обломова, как [свои‹м›] мягко, ласково

4 спросит, он ли это отослал бумагу в Астрахань,