Шрифт:
ст. 4. Жар грехов! Лед надежд!
ст. 5. Хлещет дождь. С грязью мешает золото листа.
ст. 6. И черна Осень. И холодна Осень…Болезненная женщина Осень!.. Пришла она из стран северных и сидит под чахлой березкой.
ст. 7. Немощно дитятко, погибшее, бледное! Ребенок, что перестал быть дитей! Силятся ручонки, силятся, худые, наготу прикрыть.
ст. 8. А ветер срывает последний оплот против Осени.
ст. 9. Хохочет Осень… Болезненная женщина Осень из стран северных!
ст. 10. Словно град вдалеке, этот хохот! Словно градины — эти зубы.
ст. 11. Страшные слова! Слова льда и гор снеговых. Рев северного медведя из-за полярного круга.
ст. 12. Ребенок все шепчет «откуда», «зачем»; все приводит к «почему».
ст. 13. А «почему» ряд звеньев. Концы звеньев в вечной дали.
ст. 14. Перебирает звенья, словно нескончаемые четки. Ребенок оброс бородой…..Ребенок!!..
ст. 15. Хохот неразрешимого, вопль потраченного бесследно сливается в один похоронный вой. Словно на горизонте злится гиена.
ст. 16. Холодно. Холодно. Северный медведь слышен за полярным кругом.
ст. 17. Холодно. Холодно.
ст. 18. Но есть («еще») дети-карлики, но есть («еще») люди-карлики, бледные карлики, злые горбуны. Они глупы — люди-карлики. Грязны они, и порочны, и насмешливы — люди-карлики… О! Терпение небес!
ст. 19. И у них тот мудрец, кто невидимые четки перебирает. И у них тот ведун, кто оброс бородою, кто напор вечной ярости Ома Всесильного выдержал.
ст. 20. Вопят дети: «Тот мудрец, кто все разрешает!»
ст. 21. Вот: показывается на горе бедное дитя, сединами поросшее. Вот: мудрец все знает!
ст. 22. Окруженный черными птицами стоит. На фоне Осени градовой стоит.
(ст. 23. Болезненная женщина Осень! Пришла она из стран северных! Градовая женщина Осень!)
ст. 24. И мудрец стоит, закостенев в глухом порыве. Подъял руки. Стоит.
ст. 25. Вековой дуб, обезумевший от горя жизни, «так» застывает в горькой мольбе и в отчаянии.
ст. 26. Дуб знает все. Слушайте, стократ слушайте! Набивайте, о, набивайте сундуки вашей мудрости. Горе!
ст. 27. Расцветут сады первородные от слов его!.. Горе.
ст. 28. Люди забудут страдание! Горе!
ст. 29. Я вижу столбы ледяные, в образе людском. «Вот» счастье: остолбенеть! «Вот» назначение: замерзнуть…
ст. 30. Холодно. И холодно. Гиена злится на горизонте. Северный медведь из-за полярного круга. О! Слушай, душа! Вот рыдающий голос гулко звучит в напряженной тиши.
ст. 31. Говорило дитя седое долго. И сказало. А вот смысл мудрости дитяти:
ст. 32. «Мир — кошмар. Застыть — значит не быть. Значит в кошмаре не быть».
ст. 32. И слыхали братья. И услышав, поверили братья.
ст. 33. Верил Сам.
ст. 34. Застывали братья в скорбном ужасе. В снегах глубоких, ночью морозной.
§ 5 (Andante)
ст. 1. Бог Вседержитель созвал херувимов грозящих. Послал карать нечестивцев.
ст. 2. И север, великий Север пошел. Встали титаны лесные, приветствуя Вечность. Эскимос запел о Вечности. Шаманы плясали в пустынях Сибири.
ст. 3. Молитвенно, тихо пытаются справить вечерние зори.
ст. 4. Но тщетно. Потухли пожары.
ст. 5. Лежал холодный отблеск. Синие тучи в вечерней печали застыли.
ст. 6. И холодно, больно… Упорные дубы стоят, изломавшись в вершинах. Неверные тени на небе полярном играют.
ст. 7. Зазвенели льды Севера. Переполнилась Чаша. Что было жизнью, промчалось сном. Стало спускаться «Нечто», на крыльях туманных и мертвенных.
ст. 8. Ужаснулись цари земные. Костенели в сугробах.
ст. 9. Дух отлетел от земли. Она стала бесплодна.
ст. 10. Вон только где-то прозвучит что-то намеком о нездешнем. Вон что-то блеснет и исчезнет, и нет «его».
§ 6 (Andante maestoso)
ст. 1. Даль снега ровная, унылая. Серая мгла в небесах — гладкая, печальная.
ст. 2. А между землею и мглою «каркающий».
ст. 3. Кто-то прокаркал счастье свое.
ст. 4. Никогда не проглянет солнце. Никогда не шумит ветер. Никогда не слышу песни людской. И нигде не вижу человека.
ст. 5. Только одни песни, только одни звуки — страшные, но старые, знакомые:
ст. 6. Это — поле ледяное, осребренное малокровным месяцем. Это — крик гаги прискорбный с утеса берегового. Это — северный медведь из-за сугроба глубокого. Это — говор лавин в облаках.