– Кажется, понимаю…

– Я поняла, что главный подвиг, который может совершить женщина, – это вдохновить на подвиги как можно больше мужчин. Мы – Музы, мы – ваше вдохновение, мы – голос, который пробуждает в вас стремление действовать!

– Так эти призывы «На помощь!»…

– Именно. Наш любимый с Илоной экшн. Вот представь, идет по улице человек. Загружен своими заботами. Придавлен проблемами. Использует свой мозг да и все прочие возможности процентов на пятнадцать. Мир рассматривает только в замочную скважину. Такой у него кругозор. Идет этот человек по улице и даже не подозревает, что в нем спят… возможности! Что в нем – нераскрытый потенциал! Что он – герой и способен на многое! И так он будет ходить по этой улице, перегруженный заботами, до конца жизни и ничего о себе не узнает. Жизнь во сне. Но – вдруг! – он видит девушку, которая кричит: «Помогите!» Эта девушка просит помощи у него! Он колеблется, сила инерции велика… Но и девушка – красивая. И она – в беде! Ей так нужна его помощь! И… он наконец решается! Он уже готов помочь ей! Его решимость превращается в намерение…

– А дальше?

– А дальше – не так уж важно. Не так важно, что девушка куда-то исчезает, не так важно, что он – в недоумении, один на один со своей решимостью, и совсем неважно, что ничего не происходит. Главное уже случилось. Он проснулся! Он переступил через границу внутри себя. Он вышел за пределы своих пятнадцати процентов. Мысленно он уже стал героем. А такое не забывается и не проходит никогда. Его жизнь станет другой. Так что наши с Илоной подвиги – вдохновлять и провоцировать на подвиги других.

– И я…

– И ты. Когда на вечеринке Журнала ты смотрел на Белку такими влюбленными глазами, ты замирал, у тебя останавливалось дыхание, ты мялся в нерешительности, желая предложить ей все, что у тебя есть, и не имея решимости сделать это, я подумала: ему просто необходимо стать Героем. Это – главное, что я могла дать тебе… Когда любишь, хочется отдавать, не правда ли?

– А потом?

– Потом случилось то, что случилось. Славы не стало. Я сразу же позвонила тебе.

– Только для того, чтобы предложить попрактиковаться в прикладном героизме?

– Не дуйся – лопнешь! То, что я говорила о твоей фотографической меткости, о твоей интуиции, все – правда, я действительно так думаю. Героем в этой ситуации мог стать только ты, потому что это твоя любимая девушка оказалась в опасности… Это твои силы удесятерились. Это ты встал на самый порог, за которым – возможности.

– Но ведь это была уже не она! В тюрьму попала не Белка!

– И поэтому была третья причина обратиться к тебе. Прости, тут я тебя немного использовала. Ты вздыхал по ней долгих два года. Ты фотографировал ее, наблюдал за ней, впитывал ее в себя, как может поступать только влюбленный. Мне было важно, что скажет тебе твое сердце, когда ты начнешь общаться с новой Белкой… Заметишь ли ты подмену? Сможешь ли разоблачить нашу гениальную фальсификацию? Единственный мужчина, который у нее был и который знал ее очень близко, погиб. Оставался ты…

– Какие же вы…Коварство доставляет удовольствие? – Он переходит к истерической фазе познания. Серьезный прогресс по сравнению с прежним состоянием «мистер Ледяная-Глыба-Полная-Презрения». Лед тает! Передо мной снова – живой человек, который мечется по кухне и орет:

– Значит, это не она целовала меня! Значит, я спал с девушкой, которую видел второй раз в жизни! Кто она? Рассказывай! Немедленно все мне рассказывай!

Он хватает меня за отвороты халатика, махровая ткань не выдерживает напора, халатик распахивается, предъявляя… Слава Богу! Хоть это заставляет его заткнуться!

– Я все тебе расскажу про нее. Ты долго ждал. Подожди еще двадцать минут. Я приму душ, почищу зубы, подкрашу губки, мы усядемся в «Фердыщенко», и по дороге я поведаю тебе историю про железную маску или… как тебе будет угодно!

– Какую еще маску?! Куда мы поедем?!

– Двадцать минут. Тест на терпение, важное свойство героя.

Я бросаю ему кусочек сахара и, пока он рефлекторно ловит, исчезаю в ванной.

Что поделаешь! Я снова обманула его! Душ, зубы и губки заняли у меня недобрых полчаса! Когда я вернулась в кухню при полном параде, в джинсах, ярко-красном блейзере и в перчатках цвета буковицы, он перешел в третью фазу познания – руки стиснуты в кулаки, костяшки пальцев побелели, шея напряжена, как у штангиста, а в глазах – недоумение, спрыснутое влагой.

– Все! Уходим! Я должна показать тебе кое-что.

– Что еще? – бросает он смертельно усталым голосом.

– Свое доверие.

Теперь он молча встает и выходит за мной.

По дороге обстоятельно, благодаря утренним заторам, рассказываю итальянскую эпопею с превращением провинциальной принцессы Людмилы Борисовой в поп-звезду Белку. Он сидит потерянный, слушает молча. Бедняга! Ему кажется, что все его предали и грубо использовали. Ух! Вспоминаю фразу старика Миллера «…меня не смущает, когда другой человек беззастенчиво пользуется мной. Пусть. Для меня важнее быть рядом, чтобы иметь возможность поймать момент и воспользоваться им». Он не задает вопросы. И я начинаю пугаться, а вдруг он в эту секунду, острейшим душевным лазером, вырезает из памяти такие чудесные, свежие, прохладные образы своей влюбленности, ее друзей и тех дней собственной молодости, когда эта влюбленность превращала его существование во что-то, похожее на жизнь?

Нет, вроде встрепенулся, открыл рот:

– Давно хотел тебя спросить…

– Отвечу на любой вопрос.

– Почему вы все время говорите «Жы-Шы»?

– Ха! Это Лютый выдумал года два назад. Называется «Подрыв национальной идеи». Мы не мелочимся.

– Почему – подрыв?

– Потому что – нарушение первого и главного правила русского языка. А у нашего народа не может быть другой пристойной национальной идеи, кроме русского языка.

– А зачем подрывать?

– Ух! Чтобы не спать. Чтоб каждый раз строить заново. Каждый день… Чтобы думать.